СУ-47 для матери одиночки - [153]

Пять минут – это не так много... Мгновение перед вечностью...

Он делал вид, что гуляет... Я сообразила, зачем он обошел памятник – с той стороны вагоны с бензином, и он решил подходить так, чтобы очередь не попала в них. То есть выстреленные в меня патроны летели от поезда мне в спину, а не от лица к поезду.

Спина моя мигом промокла. Но я не шевельнулась. Я увидела, как он медленно подошел к постаменту, будто гуляя... Но постамент был выше даже этого громилы.

Я была напряжена, как кошка. В воздухе запахло смертью... Я уже ничего не видела.

Потом он как-то вдруг положил автомат на пьедестал дулом ко мне, чтоб тут же стрелять и мгновенно подтянулся на руках вверх...

Идиот! Он положил автомат!!! Вагоны за его спиной стали черными.

Не знаю, что случилось. Я как всегда не думала и действовала сама собой. Не став ждать, я прыгнула, как кошка. Левой ногой наступив сверху на его автомат, я правой ударила изо всей силы носком тяжелого кроссовка ему в лицо, как раз когда он подтягивал голову вверх. И тут же, подхватив автомат, начала стрелять прямо с пьедестала, первой же пулей разнеся отлетевшему бойцу голову...

Он совершил фатальную ошибку, а такое не прощается...

А я все стреляла в ту сторону, поднимаясь в свете прожекторов, и смеялась. Я смеялась. С одной обоймой я сражалась против миллиона. Одна против всех, я звонко смеялась, выпрямляясь в свете прожекторов. Я видела ужас на их лицах.

Я смеялась – я сражалась против них всех.

Потому что я не стреляла почему-то в них. Я стреляла в вагон с бензином. Всю очередь я одним движением руки отчего-то всадила в цистерну с ужасающей теперь надписью “Бензин”, “Огнеопасно”; всадила, уже падая плашмя с другой стороны пьедестала в эту глубокую двухметровую канаву под памятником, что как окоп была выкопана под ним с противоположной от вагонов стороны.

Дикий, торжествующий хохот потряс окружающее. Я смеялась. Прощай мама, Оля, Принцесса, братишка, сестренка... С торжествующей улыбкой я на их глазах всаживала всю очередь в одно место в цистерну. Здравствуй небо! Я падала в небо!

Время словно остановилось.

Я спрыгнула с пьедестала. Патроны в обойме закончились как раз, когда меня скрыл памятник, а цистерна стала как-то странно разбухать. Мне показалось даже, что я даже увидела, как она пошла мелкими трещинами по всей плоскости, из которых заструились маленькие факелы. А может, этот был бред, когда я тяжело рухнула лицом вниз на дно канавы, ударившись, и отчаянно почему-то все равно сжавшись в комочек на дне.

Толкнутые моей ногой мои же гигантские чемоданы чуть не убили меня, ляпнувшись на меня плашмя сверху на спину чудовищной тяжестью, чуть не сломав позвоночник и полностью похоронив меня... И чуть кишки не полезли через горло от этого удара, когда в ночи словно начал нарастать какой-то свет, ярче тысячи солнц.

Я все-таки засияла звездой для миллионов мужчин – еще успела угасающе подумать я, вспомнив бесчисленные уходящие в бесконечность цистерны бензина вдоль этого забитого машинами и людьми пустыря. Я так мечтала в детстве стать сверхновой звездой... Я памятник себе воздвигла нерукотворный.

И тогда все остановилось, завертелось, забушевало в безумном ударе, реве и скрылось в чудовищной вспышке пламени, ударившей со стороны поезда с цистернами... Мне еще показалось, что что-то тяжелое навалилось на меня, и тогда вспыхнули звезды и тут же погасли...

Очнулась я оттого, что кто-то перевернул меня на спину. Я автоматически мгновенно вскинула на него разряженный автомат, все еще зажатый в руке. И содрогнулась. Меня схватило ужасное чудовище с громадными пустыми глазами и длинным хоботом, от которого несло ужасным инопланетным смрадом. Инопланетяне – поняла вдруг с ужасом я. Они отдали меня инопланетянам! Чудовище прижимало меня к себе, ревело и било меня по заднице, и опять прижимало к себе. Другое же чудовище пыталось засунуть мою голову в какую-то резиновую сумку, чтобы я задохнулась, и бормотало совсем по-русски:

- Ты совсем сдурел, командир! – прокричало оно с матом. – Она же отравится и задохнется, одень противогаз на нее, мигом!

Я с ужасом поняла, что инопланетяне подготовились к вторжению, и даже выучили русский язык. И даже мат. Чтоб быть ближе к народу. Но все равно смрад ожег горло и был невыносим. С ошалевшей головой я стала сопротивляться инопланетянам. Но они все-таки засунули мою голову в сумочку с хвостом и дали мне по голове. И потащили мою голову в летающую тарелку, которая была похожа на танк. Сзади два мерзких слоноподобных похитителя тащили мои чемоданы. Сознание мутилось.

Я еще успела заметить, что летающая тарелка, так похожая на танк, была привязана железными канатами к постаменту памятника, как воздушный шар. Чтоб не улетела. Он явно уже пытался улететь, ибо я видела, что он сдвинул опрокинутый постамент с того окопа-канавы, где была я. Ибо постамент опрокинуло взрывом, начисто плотно завалив мое убежище.

Я кашляла.

- Потерпи! – говорило кошмарное чудовище, крепко сжимая меня, чтоб я не могла двигаться, засовывая через люк в тарелку. Танк дрожал и готовился улететь. Отовсюду на бесконечное расстояние, как я могла видеть, вырывались клубы дыма. Кое-где еще пылало, местами стелился тошнотворный белый туман. В общем, ад... И меня затаскивали в самое жерло.