СУ-47 для матери одиночки - [142]

Я застыла.

- Приезжал отряд американских командос, чтобы забрать ее домой, к папе, но они ее не нашли...

- А вы уверены, что американских? – холодея, спросила я.

- Они подарили моей болонке пачку жувачки... – чуть ли не со слезами сказала старушка. – Никакой русский до этого бы не додумался...

Я посмотрела на до сих пор жующую собачку и поежилась.

- Только деловой американский папа мог за этим своим ребенком, выросшим на улице, прислать отряд командос! – гордо сказала старушка. – Вот видите, а вы говорите – чудесная, воспитанная, хорошая принцесса!

Я не стала проверять дверь Принцессы, потому что сама не заметила, как и когда выстрелила. Из пролета лестницы в фигуру около моей машины.

Только когда возле моей машины упала какая-то подозрительная бритоголовая личность, из тени кинувшаяся к моей машине, я заметила в моей руке пистолет с глушителем. И то потому, что старушка с ужасом смотрела на него. О Боже, я среагировала совершенно бездумно, даже не прекратив разговор, а машинный воришка ткнулся разнесенной головой в приоткрытую дверцу.

- А вы кто ей будете? Как она вас называет? – ошарашено спросила старушка.

Я вдруг с тоской поняла, что я Принцессе, собственно, никто. Каприз ребенка дал мне надежду, но это мог быть только пустой каприз, шутка, исчезнувшая без следа. И я не могу сказать, как она меня примет. И вообще, узнает ли. У ребенка есть законный отец.

- Наверное, мама... – тихо и медленно сказала я, механически забивая пистолет за пояс.

Старушка дернулась на стену...

Как я оказалась в машине, я не помнила. Казалось бы, чужая девчонка, а я не могла не мучиться.

Я выворачивала руль так, что машина металась по улицам без смысла, как безумная, а несчастные покрышки малыша визжали, как поросята, непрерывно...

Не знаю, сколько бы я так ездила, если б около банка, куда случайно залетела, не заметила плачущего взрослого мужчину. Он шел в тени, отворачивая голову от дороги, чтоб никто не видел его слез, но я все равно их увидела. Даже через мгновенно увиденное отражение в зеркальных стеклах витрины. Гордый, прекрасный профиль, искаженный страданием...

- Не брал я, не брал... – прочитала я по губам то, что он бормотал, как заклинание.

Чужое горе, непонятно почему, отрезвило меня хоть немного...

- Давайте подвезу... – тихо сказала я, отгоняя назад и открывая дверцу. – Дождь ведь...

Он отворачивал голову, чтоб я не видела слез, но сел.

Не знаю, как случилось, но уже через несколько минут он рассказал мне всю историю, растирая злые слезы. Он стыдился, что плачет перед женщиной.

- Да мы успешны! – закричал он.

Вскоре я все знала. Это был довольно известный учитель, создавший целую сеть общественных домов для беспризорных. Все было на энтузиазме, на добровольной основе, они вообще лишь редко где получали государственные деньги. Работали как фанатики, вкалывали, как коммунисты, считали каждый грош как скряги и капиталисты. Без всякого государственного поощрения, как святые, они днем и ночью бились, чтоб воспитать из шпаненков людей. Они создавали детские дома на нравственной и духовной основе, чистые, как монастыри, религиозные, как первые христианские общины, ученые как институты. Детей обучали по специальным самым современным методикам, и добивались того, чтоб отстающие дети учились на уровне спецшкол-интернатов. Странное дело – математические интернаты дают светил и вундеркиндов, суворовские – офицеров, кадетские корпуса – цвет и честь России в прошлом столетии, а обычные детские дома, где дети также без родителей, что, особенные? Дети там точно так же могут быть сосредоточены на учебе, ибо они, наоборот, под контролем учителей весь день... Используя в обучении метод пошагового формирования умственный действий Гальперина, они добились, что в школе просто не было отстающих, ибо методика Гальперина-Бадмаева изначально разрабатывалась для того, чтоб достигнуть стопроцентной обучаемости и успеваемости, как и более сложная методика Шаталова. Переведя ее в более современную, компьютерную форму, благодаря чему была достигнута не почти стопроцентная успеваемость, а именно сто процентная, ибо известная методика Гальперина не требует запоминания вообще. Как это не трудно представить профану от педагогики, но у нее зато результат стоек, как навык езды на велосипеде, причем абсолютно любой ребенок, даже самый отсталый, осваивает самые сложные темы. Сейчас способы достижения стопроцентной успеваемости уже стали классикой педагогики...

- Ты не представляешь, сами ведь лучшие учителя шли к детям... – теребил он почему-то меня, полностью забыв, где он находится и что он хотел делать. – Словно Россия опомнилась, денег не берут, знают, что сложно будет, живут как аскеты, Сергии Радонежские и Терезы, подпоясанные веревками, но с огнем в глазах, и работают, закусив губы...

Я внимательно его слушала. Энтузиасты, ученые, деньги они не клянчили у государства, а, вроде Макаренко на современный манер, старались зарабатывать сами. Имеется в виду, что вместо урока труда дети работали на принадлежащих детдому собственных предприятиях и фермах... Хлебопекарни, маслобойки, мельницы, соковыжималки, стеклорезки, производство пельменей, вареников, кирпичные заводики... Не все приносили значительную прибыль, у большинства едва хватало на поддержание самих детдомов, для организации новых детдомов требовались деньги, но до сих пор они процветали, помогая друг другу...