СУ-47 для матери одиночки - [13]

- Девушка, стойте...

Я нахмурилась.

Он делал какие-то странные жесты. Мол, так, и как кораблик вокруг. Так, и как кораблик снова вокруг. Мол, к нему. Вокруг него.

Он делает мне неприличные предложения, – заподозрила я.

Я на такие вещи не реагирую с детства.

- Девушка, я хочу сказать вам что-то очень важное... – высунувшись в правое стекло, таинственно сказал он, показывая мне розу. Его голос был такой обольстительный, грудной, бархатный. Он так умильно и сладко высунул голову в это противоположное от руля окошечко...

Я очень захотела услышать, что он хочет сказать. Розы я люблю!

Я затормозила машину.

И радостно уставилась на него, как на маму, когда она говорила, а сейчас – сюрприз!

- Выйди! – шепнул он.

Я, закрыв глаза, вышла. Я ожидала сюрприз, потирая руки. На лице у меня появилось совершенно счастливое детское выражение.

- Ну, говори... – глупо хихикнула я с закрытыми глазами.

- Ты смотришь, куда едешь, дура!!!

Я растеряно раскрыла заплывавшие слезами глаза. За что он меня так обидел? Плакать хотелось ужасно.

Он как-то странно посмотрел на мое искривившееся лицо и раскрыл рот. Потом захлопнул.

- Ты что, только вчера машину купила? – растеряно спросил он.

- Сегодня! – сквозь слезы ответила я. – Пол часа назад!

Он закрыл глаза. Потом открыл.

- А права у тебя есть!?

Я растеряно и непонимающе посмотрела на него. И так и смотрела большими обиженными глазами.

- Ну, права... – уже медленней спросил он.

- А, техпаспорт на машину, да? – радостно сообразила я. И счастливо добавила: – Сейчас покажу, мне этот мужчина говорил... И доверенность вот...

Я закивала, пытаясь сунуть ему в руки документы.

Он закрыл глаза. Потом их сжал. Потом снова открыл. Потом закрыл, скривился и замычал – ууу, будто собирался заплакать. Потом открыл – но я все еще стояла на месте, смотря на него растеряно и искренне.

- Ты по какой стороне ехала? – наконец выдавил он.

- Левой! – гордо ответила я. – По этой!

- А надо было по правой... – как-то непонятно ласково сказал он.

- Ааа... – протянула озарено я. Я поняла загадку. – А я думала по этой! Спасибо!

Глава 5.

Он как-то странно вдохнул воздух.

- Я такой никогда еще не видел... – выдавил он.

Я посмотрела на него.

Он молчал.

Пожав плечами, я переехала на другую сторону. Ну, сказал, ну чего же так глядеть после этого... Мало ли кто ошибается...

Он как-то странно смотрел на это, будто не опомнился.

Я еще раз пожала плечами, пожала ему руку, помахала ему усиленно несколько раз, и радостно улыбнулась ему.

Он почему-то был в каком-то ступоре.

Я оборвала неприличные мысли, мигом забродившие в голове. У меня есть жених, – строго сказала я самой себе. И ты не должна отвлекаться ни на каких красавцев!

Задумавшись, я увидела впереди вертолет, и резко свернула на боковую дорогу. Ведущую в подъезд дома. Только сейчас мне пришло в голову, почему это людей нигде нет? Москва что, вымерла?

Лучше ехать по боковой улочке в дворик дома.

А может это я умерла?

Никогда не видела такой тихий проспект, каким он стал после того, как я им проехала.

Впрочем, на размышления у меня не осталось времени. Прямо мне навстречу неслась стена. Сама неслась, между прочим. Дворик оказался маленький. Я лихорадочно нажала на тормоз и стала рвать руль в разные стороны и волосы на голове. По счастью, тут шла дорожка, и я успела развернуть машину в двух сантиметрах от дома.

Я остановила машину, вылезла и огляделась. Надо было же посмотреть куда ехать! В машине низко!

Это оказалась песочница.

Я внимательно заглянула под колеса. Не задавить бы кого-то.

- Террористка крушит детские песочные строения как символ счастливого будущего России, – услышала я странный голос над головой. Я быстро подняла голову, но там никого не было.

Мне всегда нравились песочницы. Я вспомнила свои детские таланты и, сев, стала увлеченно лепить замок.

- Террористка сделала в пику всем огромный мужской символ... Вообще-то голос сказал не так, он сказал неприлично.

Я быстро подняла голову, но никого опять не увидела.

Я, напевая, стала лепить пасочки...

- Вы видите уникальные кадры, отряды омон входят на проспект...

Я перестала обращать внимания, потому что поняла, что это так глупо болтает оставленный кем-то включенный телевизор. Я хотела создать город для моей куклы и сосредоточенно сопела.

- Вы видите уникальные кадры, отряды омон входят в проезд дома...

Я увлеченно лепила дом и пыталась изобразить лицо мамы...

- Вы видите уникальные эксклюзивные кадры, – уже почти кричал голос, – отряды омон входят на дорожку к детской площадке...

Я подняла глаза и увидела на балконе молодого человека. Он смотрел на меня и самозабвенно кричал в микрофончик.

Мне стало жалко моих пасочек.

- Вы видите...

Я разозлилась и вскочила в работающую машину, сорвав ее прыжком с места.

Не рассчитав нажатия, я ударила в забор, и один его пролет просто рухнул под колесами. Открыв идущий между домами заросший проезд. Он был узкий и резко поворачивал на пустырь за какую-то будку, а через него – к другому дому.

Тут шли сплошные старые московские постройки.

И вдруг я узнала, где я нахожусь. Здесь мы жили целый год. Я знала эти места как свои пять пальцев. Владельцы машин думали, что с этой стороны нет выезда на другую сторону района, но все мальчишки знали, что если объехать и попетлять по переулочкам по строго выверенному пути, а потом проехать мимо гаражей в два разворота и три поворота, то можно было выехать на ту сторону. Все дети, которые ходили в бассейн, знали назубок этот путь из лабиринта, ибо так можно было сэкономить целый час, который ушел бы на объезд. Смешно, но этот путь нигде не пересекался, то есть попасть куда надо, сбившись хоть раз, ты не мог. Ибо пересекающиеся дома кончались тупиками и каменными стенами.