Стюарт Литл - [13]

— Ну так и дело с концом, — заключил Стюарт.

— Следующий урок — общественные науки, — услужливо подсказала Элизабет Гарднер.

— Общественные науки? Первый раз слышу. А что если нам сегодня не утруждать себя специальными предметами, а просто поговорить о том о сем? Как вам нравится такая мысль?

Дети выжидающе переглянулись.

— Нельзя ли поговорить про то, как держишь в руке змею, а она вдруг обвивается вокруг запястья? — предложил Артур Гринлоу.

— Можно, но лучше не стоит, — ответил Стюарт.

— Не поговорить ли нам о грехе и пороке? — умоляюще произнесла Лидия Лейси.

— Ни в коем случае. Еще?

— Может, поговорим про толстую женщину из цирка, у нее еще весь подбородок оброс волосами? — мечтательно попросил Исидор Фейнберг.

— Нет, — отрезал Стюарт. — Вот что я предлагаю — поговорим о Короле Мира. — Он оглядел класс, ища одобрения на лицах детей.

— Никакого Короля Мира нет, — запротестовал Гэрри Джеймисон.

— Какая разница? — настаивал Стюарт. — Нет, так должен быть.

— Короли устарели, — не сдавался Гэрри.

— Ну хорошо, тогда о Председателе Мира. В мире творится беспорядок оттого, что в нем нет Председателя. Я бы сам охотно взялся быть им.

— Вы слишком маленького роста, — возразила Мэри Бендикс.

— Ну и что? — Стюарт был возмущен. — Причем тут рост? Темперамент и знания — вот что главное. Председатель должен обладать знаниями и разбираться в том, что важно. Многие ли из вас знают, что важно?

Поднялись руки.

— Отлично. — Стюарт закинул ногу на ногу и засунул руки в карманы пиджака. — Генри Рекмейер, скажи нам, что ты считаешь важным?

— Луч солнца в пасмурный день и еще мелодию в музыке.

— Правильно, — одобрил Стюарт. — Важные вещи. Но одно ты забыл. Мэри Бендикс, что забыл Генри Рекмейер?

— Мороженое, политое шоколадом, — быстро ответила Мэри.

— Вот именно, мороженое тоже важная вещь. Так, раз уж на сегодняшнее утро мне приходится быть Председателем Мира, надо выработать законы, иначе получится страшная кутерьма, все начнут метаться туда-сюда, хватать что попало и вообще вести себя неподобающим образом. Если играть в эту игру, то играть по правилам. Кто может предложить хорошие законы для мира?

Альберт Фернштром поднял руку:

— Не есть грибов, а то среди них попадаются поганки.

— Это не закон, — поправил Стюарт, — а просто дружеский совет. Благоразумный совет, Альберт, но все-таки закон — нечто более серьезное. Кто еще придумает закон для мира?

— Ничего не тырить, — очень серьезно предложил Джон Полдовски.

— Прекрасно, — одобрил Стюарт. — Отличный закон.

— Отравлять одних только крыс, — высказался Энтони Брендизи.

— Не пойдет, — отрезал Стюарт. — Несправедливо по отношению к крысам. Закон должен быть справедлив ко всем.

Энтони надулся.

— Но ведь крысы несправедливы к нам, — не сдавался он. — Крысы вредны для людей.

— Согласен, — сказал Стюарт, — но с крысиной точки зрения вреден яд. Председатель должен рассматривать каждую проблему со всех точек зрения.

— А у вас не крысиная точка зрения? — спросил Энтони. — Вы немного похожи на крысу.

— Нет, — отрубил Стюарт, — у меня скорее мышиная, а это совсем не одно и то же. Я охватываю проблему в целом. Мне совершенно ясно, что крысы обездолены. Им никогда не дают выйти на открытое пространство.

— Крысы не любят открытого пространства, — заявила Агнес Беретска.

— Это оттого, что стоит им высунуться, как их тут же норовят пришибить. Очень возможно, что крысам понравилось бы открытое пространство, если бы им предоставили свободно им пользоваться. Еще какие-нибудь предложения?

Агнес Беретска опять подняла руку:

— Не воевать.

— Неосуществимо, — возразил Стюарт. — Муж чины любят воевать. Но ты на верном пути, Агнес: уже теплее.

— Не драться? — робко предложила Агнес.

Стюарт покачал головой.

— Ни под каким видом не делать другим гадостей, — предложила Милдред Хоффенштейн.

— Превосходный закон, — похвалил Стюарт. — Пока я буду Председателем, всякий, кто сделает другому гадость, получит взбучку.

— Ничего из этого не выйдет, — заметил Герберт Прендергаст. — Некоторые люди такими уж родились. Вот Альберт Фернштром всегда делает мне гадости.

— Я и не говорю, что обязательно выйдет, — ответил Стюарт, — но закон хороший и стоит его испытать. Попробуем прямо сейчас. Кто-нибудь сделает другому гадость. Ну-ка, Гэрри Джеймисон, сделай гадость Кэтрин Стейблфорд. Погоди, что там у тебя в руке, Кэтрин?

— Подушечка, начиненная душистыми травами.

— А на ней написано: «По тебе одной тоскую, для тебя одной цвету»?

— Да.

— Ты ее очень любишь?

— Очень.

— О'кей. Гэрри, хватай подушечку и беги!

Гэрри подбежал к Кэтрин, вырвал у нее подушечку и бросился на свое место. Кэтрин завизжала.

— А теперь, — неумолимым тоном объявил Стюарт, — держитесь, любезные, ваш Председатель заглянет в свод законов! — Он сделал вид, будто перелистывает книгу. — Вот оно, страница четыреста девяносто два. «Никому не делать гадостей». Страница пятьсот шестьдесят. «Ничего не тырить». Гэрри Джеймисон нарушил два закона сразу. Остановим же Гэрри на этом пути, а то он так погрязнет в гадостях, что знакомые его узнавать перестанут! Скорее!

Стюарт подбежал к линейке, соскользнул вниз, точно пожарник по шесту, и бросился к Гэрри. Дети, повскакав с мест, помчались по проходам и столпились вокруг преступника. Стюарт грозно потребовал подушечку, и напуганный Гэрри отдал подушечку Кэтрин, хотя и понимал, что это игра.