Ступени в вечность - [135]

— Ты ведь не встречала Аркаиса с тех пор, как мы расстались? — спросил Раванга. В его голосе она уловила лёгкую задумчивость, никакой настороженности.

— Я спрашиваю не у него, у тебя, — попыталась она выкрутиться.

— Разве я сказал что-нибудь обидное для тебя?

Не обидное, нет… Но запретное. Вспоминать — само вспоминается, да так, что про то говорить не хочется.

— Ничего обидного. — Девушка пожала плечами. — Только ты мне ничего не говоришь, если Тёмный что-нибудь не скажет наперёд. А сам то и дело справляешься, что, да где, да как.

— Ответь лишь, видела ли Аркаиса, и узнаешь то, что хочешь.

Он ведь и так уже знает, зачем же из Маритхи ответ вытряхивать?

— Во сне, — прошептала девушка.

Хотелось небрежно бросить, словно ничего такого нет, но голос предательски сорвался на шёпот.

— Что же ты сразу не сказала?

— Я должна была?

— А сама ты как думаешь?

Теперь он повернулся к ней. Луна сияет, её лицо, как назло, вовсю виднеется. Да Великому и без того читать легко, на то он и Великий.

— Я думаю… А почему бы тебе самому его не подстеречь и все свои дела не порешить? Неужто двое Великих не могут…

— Не могут, Маритха, — ответил он, и теперь ей послышалась лёгкая печаль. — Между нами пропасть гораздо больше Пограничной Расселины. И то, что он мне скажет, теперь не имеет значения. Меня нельзя обмануть, искусить, сбить с пути. Важно лишь то, что он говорит тебе. Видишь, насколько он хитёр. Я не знал, что Аркаис приходил опять, не уследил за тобой. Это значит, что ты отдаляешься, а ему все легче скрывать твою Нить. Когда это было?

— Позапрошлой ночью, — неохотно призналась Маритха. — Он только снился. И пел.

— Пел? Тебе?

Теперь её и вправду задело. Больно-больно. Раванга бы ей петь не стал, это точно. Для него все одинаковые. Что Корка, что Тангар, что Маритха… ещё ученики какие-то, паломники со всей Аданты, Ведатели Храма, люди из Табалы. Даже тварей из незримого он жалеет не меньше.

Девушка не заметила, как забылась, метнула прямо в него неслышное обвинение.

— Нет, все разные, Маритха. Но страдают одинаково.

Она вылезла из Сферы! Маритха тут же вообразила Сына Тархи с муштаром, чтобы заткнуть свои мысли обратно.

— И Великие?

Он ответил не сразу.

— Великие тоже от этого не избавлены.

— Ты расскажешь про Амиджар?

— Это ведь не праздное любопытство? Что ты хочешь знать?

— Все, — жадно подхватила она.

— Все о Храме? Об обучении? Об Аркаисе? Что тебя тревожит? Что он тебе рассказал?

— Ничего. Почти… Потому и прошу тебя.

— Хочешь знать о том, как он ушёл из Храма?

Маритха кивнула, хоть это было далеко не все, про что ей хотелось услышать.

— Он оказался слаб и не вынес обучения. Всего лишь.

— Слаб? — воскликнула Маритха, вспоминая беспощадную ясность Нити и слепящий свет. Такого не выдержать слабому.

— Дар может быть велик, но воля слаба. Он покинул Храм.

Да… Маритха вспомнила. Он что-то сам говорил… про слабость.

— А он сказал, оттуда не выходят, — нерешительно отозвалась девушка.

— Что он ещё сказал? Пойми, Маритха, мне будет легче успокоить твою тревогу, если ты не будешь скрывать того, что знаешь.

— Да я не скрываю! — защищалась она. — Говорил, что есть такой Храм, откуда Великие выходят. Только не очень-то часто… Что обучение там хуже пытки, — вольно пересказала она слова Тёмного. — На мою теперешнюю жизнь очень похоже… Что выдержать не каждый может. Что не выходят оттуда, только входят. Вот и все.

— И зачем тебе это ненужное знание? Он и так сказал более чем достаточно.

Что ему ответить? Что сама не знает зачем? Маритха уже позабыла, для чего затеяла этот разговор, даже про Дверь позабыла, про все на свете. Ей хотелось разузнать про Тёмного хоть что-нибудь, хотя б на волосок приблизиться к его секретам. Он тоже был слабым… Как обретают силу?

— Я видела его Нить, — призналась девушка, отбросив мучительные колебания. — С неё не капает кровь его жертв, — вспомнила слова самого Аркаиса. — Она светлая, такая, что невозможно смотреть. Вот я и хочу знать, кто он такой. Раз и навсегда.

Раз и навсегда решить, стоит ли его ненавидеть. Должна ли она.

— Видела Нить… — усмехнулся невесело Великий. — Ты ведь знаешь, кто он такой. Неужели до сих пор не понимаешь? Или не хочешь понять?

— Я никогда не знала меньше, чем теперь, — ответила Маритха и сама несказанно удивилась.

— Признаться, я удивлён твоими словами. Маритха никогда бы так не сказала.

— Это мои слова. Не его.

— Ты очень изменилась за эти дни. Скажи, о чем была его песня?

Ну вот, она так и думала. Раванга принялся осторожненько расспрашивать вместо того, чтобы поведать ей прошлое Сына Тархи. Но Маритха ответила:

— Да про все понемногу. Про вечность, про счастье… про все. Ты обещал, — напомнила она Великому.

На этот раз он не стал больше медлить.

— История его — одна из многих, Амиджар насчитывает тысячи таких от самого дня основания, — начал Раванга, и Маритха обратилась в слух. — Главный Храм Амиджара — самый древний в Аданте. Говорят, ещё Бессмертные ступали на его камни. Тогда он с виду был совсем иной, не было ни крыши, ни величественных врат, ни высоких стен, и все же это место сохранило мощь Бессмертных до наших дней. Это совершенно особое место. Оно учит само, наставники лишь направляют. Обучаться там — великая честь для прошедшего Первое Посвящение. Только для таких, ещё не ставших Ведателями, открываются двери Храма. Но мало кто из ищущих мудрости Бессмертных остаётся, ибо решают не наставники, выбирает само место. Тот, кому удастся спуститься в Храм, принят Бессмертными, и обратно к свету он поднимается, только полностью завершив свой труд.