Стулик - [16]

Я весело насупил брови. Матерок, пускай анекдотный, резанул из её губок.

– Слушай, а как вообще родители смотрят на то, что ты встречаешься со взрослыми мужчинами?

– Нормально – говорят, «целее буду». Ровесников своих не воспринимаю – детство в жопе играет! Такси когда беру – водители достают… Меня вообще все достают – от тринадцати до пятидесяти!… Ну так вот, про Луценко – её фамилия Луценко… – Света тут же посерьёзнела. – Я её всегда называю по фамилии, это самая лучшая фамилия на свете, она так ей идёт, прямо не могу себе представить, что она не Луценко… Я долго-долго страдала, не могла признаться ей, всё ходила, не знала, как сказать, она была для меня самая красивая на свете… Ну, а Маринка, оказывается, знала, что я в неё влюбилась, – и пригласила меня на Новый год в Париж, причём за несколько месяцев до этого я писала в своём дневнике – знаешь, как бы ниоткуда, из воздуха – «моя любимая, я знаю: когда-нибудь и ты меня полюбишь, мы будем с тобой счастливы и поедем в город любви – Париж». Представляешь, что со мной было, когда мои мечты сбылись?!

Нет – я вовсе не оглоушен, я с натяжкой понимаю и эти отношения и, как очень многие мужчины, не прочь бы иногда что-нибудь такое и подсмотреть. Но Марина для меня – мегера, восточная дьяволица, которая портит всё, к чему прикасается. Так, значит, и ты, Светик, в этом клубе. Искренне жаль. Пока… не остаётся другого, кроме как быть твоим бесстрастным доброжелательным слушателем.

А Света прямо захлёбывается рассказом:

– …ой, никогда не забуду, как мы, уже такие обнюханные, всех русских строили у Эйфелевой башни под нашим флагом!..

– Ах ты, маленькая кокаинистка! Насколько же сильна зависимость? – спрашиваю в шутку.

– Ну, тогда в Париже была большая, – отвечает серьёзно. – Туда к Маринке приехал из Англии Тёма, сын Осиновского – ну, один из них, – он всё время нас снюхивал. Потом возил в Амстердам, там я вообще подсела… Мой рекорд – пятнадцать дорожек за день! Знаешь, одна за другой, уже в конце не воспринимаешь – что нюхай, что нет…

Всё это просто ужасно. Я же другой формации – меня кокс не берёт. Нам – вот, сто грамм… Но откровенность-то девчушки подкупает! И – откуда ни возьмись – нежность неизъяснимая нахлынула: взять за хрупкие плечики, закрыть от пагубных влияний…

– Так вот, и Маринка сказала тогда, что только со мной открыла для себя впервые, что влюбиться, оказывается, можно не только в мужчину…

– О да. О Марине я наслышан. Конченая бисексуалка.

Молчание на несколько секунд воцаряется за нашим столом. Я молча доедаю салат, Света смотрит в пол, дотягивая виски.

– Мы сейчас всё равно не встречаемся, – обречённо заключает она. – Как раз вот этого «ответа», что в стишке из «Мулен Руж», и нету. А знаешь, что теперь твоя Фиса и моя Марина – самые лучшие подруги на свете? Кстати, я их несколько раз видела на разных тусовках – это такие «бэ»!.. То, что они вместе, идёт им во вред! Я просто не могу с ними находиться, когда они вместе, – одна другую старается переплюнуть…

О, я понимаю, что хочет сказать Света. Маринина порхающая общительность, мишурная искромётность и наигранная обаятельность причудливым образом переплетаются с Фисиным артистизмом, внешней ослепительностью и умением себя подать, подпитываются ими – и вступают с ними в смертный бой в общем подсознательном стремлении к лидерству, к владению мужиками…

– Представляю себе их лица, если бы они нас сейчас увидели, – сказал я. – И давай договоримся: ни слова им о нашей встрече.

– Ну это само собой…

Эх, опять запиликал у неё телефончик. Чтобы не слышать отчётливо в её ушке малюсенького мужского голоса, подозвал я официантку и попросил счёт. Что-то говоря ей, боковым слухом жадно следил за Светой. Она улыбалась опять сквозь меня и, видимо, автоматически оценивая степень моей отвлечённости, беседовала очень камерно и естественно – как с кем-то близким.

– …ну ты же знаешь, Виталечка, кого я люблю!

Эх, полоснуло по сердцу. Да какое бы мне дело, как она и кого… Я, понимаете, вторгаюсь в её маленькую жизнь, где меня не ждали вовсе, стою, можно сказать, смиренно перед маленьким храмом… И готов уже взобраться на алтарь?!

– Это звонил мой тренер по конному спорту. Вечные проблемы с женой! Представляешь, по любому поводу – сразу ко мне советоваться.

– Так ты – психоаналитик!

– Ну да. И ещё очень люблю лошадей. Лошадки – моя слабость… – надувает губки, делая жалобное детское личико. – Скажу тебе по секрету: я еду в Японию, чтобы заработать и сама купить себе лошадку! Я даже знаю, где она у меня будет стоять – в Останкино! – и стала увлечённо объяснять, что как-то прямо на улице увидел её тренер Виталий, сразу угадал в девчонке любовь к лошадям и пригласил её бесплатно у себя заниматься. Был даже конфликт со Стасом, который специально встречался с этим Виталием, потому что боялся, что Света упадёт с лошади или получит другую какую травму, но в итоге всё решилось в пользу спорта, и агентство оплатило даже дорогую профессиональную экипировку – шлем, сапоги, рейтузы и хлыст… И вот теперь она на всех московских площадках самая крутая, а все конники уже знают, что у Виталия появилась новая молоденькая воспитанница. Конницы, конечно, её ненавидят – да и пусть себе!.. Правда, не очень-то удобно кататься всё время на разных – у каждой свой характер, та упрямая, другая глупая, а какая ещё и понесёт, так что свою надо иметь. Но Света хочет заработать именно сама, а так-то знаете, сколько претедентов было уже подарить ей лошадку!..