Струны сердца - [25]

— Бекона нет, — спокойно ответил старик. — Могу предложить вон тот окорок, на крюке.

— Сойдет, — спокойно сказала Хани, стараясь выглядеть столь же хладнокровной. Главное, не показать, как у нее дрожит рука — и не только оттого, что ей трудно держать тяжелый револьвер.

Старик прошаркал вдоль полок, снимая жестяные банки и обращаясь к ней через плечо:

— Ведь это ты вчера послала шерифа за воображаемым преступником, а потом помогла ограбить банк, верно?

Хани промолчала. Незачем пускаться в откровенности, тем более что она действительно виновата: зачем было хватать этот чертов мешок. Конечно, кто знал, что он набит газетной бумагой!..

— Вы с этим Саммерфилдом устроили хорошенький переполох. Ты себе не представляешь, как быстро распространяются слухи. Уже сегодня сюда заходил один тип и спрашивал про вас.

— Какой тип? — похолодев, спросила Хани, боясь услышать ответ. Это наверняка отец! Она невольно оглянулась, словно опасаясь, что Рейс Логан стоит в дверях и смотрит на нее взглядом убийцы. Теперь уже не только рука, но и голос ее начал дрожать. — Кто про нас спрашивал? Как он выглядел?

— Кто такой не знаю, но выглядел он довольно-таки подозрительно, скажу я тебе. Черная бородища и шрам на щеке.

Хани облегченно вздохнула. Слава Богу, это не отец.

— Вот, тут все, что тебе надо. — Продавец положил на прилавок большой пакет. — Осторожно с курком, девонька. Я не стану звать шерифа. Мне кажется, ты здорово проголодалась. Бери продукты, мне не жалко.

— Спасибо. — Хани схватила тяжелый пакет и повернулась к выходу.

— Послушай, барышня, — сказал вдогонку продавец, — когда тебе в следующий раз понадобится еда, я бы предпочел, чтобы ты обратилась к старому скупердяю Хайраму Квиллу в Голдене.

Несмотря на только что совершенное преступление, Хани вновь обрела утраченную бодрость духа. При первой же возможности она расплатится с этим добрым, смешным старичком. Хотя одному Богу известно, когда появится эта возможность. Но зато она раздобыла много сытной еды, чтобы приготовить Гидеону настоящее пиршество. Правда, она совсем не умеет готовить, но уверенность в себе что-нибудь да значит! Даже если это касается всего лишь приготовления пищи. Потом она вспомнила про бородача. Только сейчас ей пришло в голову, что, возможно, этого человека послал отец, приказав найти ее и вернуть домой.

Пусть только попробует, подумала она, потрогав кольт. Она ни за что не вернется. Ведь она еще не нашла деньги. И к тому же, как оставить Гидеона, особенно сейчас, когда он ранен? Она нужна ему. Может быть, потом…

Нарцисс фыркнул и вскинул голову оттого, что она резко натянула поводья. Деньги тут ни при чем, подумала она, и от этой догадки у нее перехватило дыхание. Да, ни при чем. Сама мысль о том, чтобы расстаться с Гидеоном Саммерфил-дом — когда-либо, заставила сжаться ее сердце. Она больше никогда не увидит серых блестящих глаз, не услышит терпеливого голоса, никогда не прикоснется к нему, не почувствует вкус его губ.

Проклятье! Она забыла, что он женат! Но как же ей примириться с тем, что он может принадлежать кому-то другому, если… Если он должен принадлежать ей, так, что ли? Абсурд! Этот человек — грабитель. Преступник. Он нарушал! закон с десяти лет… Да, но что было ждать от его воспитателей — разбойников с большой дороги и головорезов?

Возможно, еще не поздно его перевоспитать, размышляла Хани. По натуре он все же джентльмен. Если она сумеет уговорить его вернуть все деньги и перестать грабить банки, у него может появиться шанс начать новую жизнь.

— Верно, — сказала она вслух и натянула поводья. — И эту жизнь он проживет со своей женой.

Не думай о нем. Пустая трата а времени, убеждала она себя.

А вдруг ему стало хуже, пока! ее не было, вдруг он истек кровью? Что, если он звал ее, а ее не было?

Она хлестнула Нарцисса.

— Скорее! Скорее!

Уже ничего не имело значения — ни деньги, ни погоня, ни Кора, ни человек с черной бородой. Только бы скорее увидеть Гидеона!

Гидеон проснулся оттого, что солнце нещадно светило прямо в глазка. Он приподнялся, чтобы загородиться рукой от яркого света, но резкая боль в боку снова бросила его на землю.

Если болит, значит, жив, мелькнула мысль. И на том спасибо. Осторожно приподняв голову, он огляделся. Костер потух, но его лошадь была на привязи и помахивала хвостом, отгоняя мух. Эдвины Кэссиди поблизости не оказалось.

С тяжелым вздохом Гидеон опустил голову и закрыл глаза. У него не было сил ни волноваться по ее поводу, ни даже просто о ней думать. Может быть, она спустилась к речке. Он представил себе ее входящей в воду — белые колени, стройные ноги, соблазнительно выглядывающие из-под высоко подобранной юбки, — и громко застонал. Все в нем напряглось при одной только мысли об Эдвине.

Гидеон еще немного подремал, во сне целуя и обнимая ее, погружаясь в тепло ее восхитительного тела. Конечно, это всего лишь сон, но во сне позволительно помечтать о том, чего никогда не будет.

Он намерен отправить ее обратно в Санта-Фе, и сделает это, как только поправится. И вдруг, в полудреме, подумал: а почему бы ей не остаться с ним? Что-то не заметно, чтобы она горела желанием возвращаться домой. И похоже, что дело о тут не в деньгах. Она и смотреть на него стала как-то по-особенному. Сначала ее взгляд был осуждающим и жестким, теперь он потеплел и даже стал задумчивым.