Струны черной души - [2]

Анатолий хорошо общался с детьми — с позиции доброй силы и благородства души. Никаких «но» — ни агрессии, ни раздражения, ни дурного внимания, — только взрослая забота, открытость, что не исключало ни сурового осуждения, ни морального приговора, если был серьезный повод. Но и понять «осужденного» он умел, как никто. И забыть о конфликте навсегда.

С женщинами он тоже вел себя не как начальник, а как коллега, как мужчина, отдающий должное всем достоинствам, включая новую прическу или платье. И только. Ничего личного, чрезмерного и скрытого.

Через полгода после первой встречи мы с Анатолием провели свою первую ночь в его большой, красивой и все же заметно холостяцкой квартире.

Этот опыт я затем анализировала, как эксперт в лаборатории. И сказала себе: да, это удача. Это мое.

Прошло еще два года, и мы поженились. Переехали с Таней к нему. А еще через год Анатолий предложил мне оставить работу.

У Тани оказалась слабая носоглотка. Постоянные простуды, осложнение на сердце. Она пропустила половину учебного года. Нужно было заниматься ее физическим восстановлением и пройти дома всю программу.

Мы со всем отлично справились. Таня вернулась в школу, не отстав от своего класса.

А я узнала, что такое безмятежное существование неработающей жены состоятельного человека. Магазины, парикмахерские, бассейн. Болтовня по телефону и в соцсетях о событиях сытой, здоровой, полной приятных событий жизни.

Что я запомнила и поняла с тех пор.

Счастье может быть только бестолковым, бездумным и в каком-то смысле алогичным. Оно возникает вместе с иллюзией задержанных мгновений. Остановленных радостей. Сбывшихся желаний.

Стереотип «трудное счастье» — это вообще бред. Речь о борьбе, преодолении. Так и должно называться: битва.

Смотрю сейчас издалека на счастье домохозяйки Иты, на ласковые разговоры с моей девочкой, на горячие встречи с красивым, хорошо пахнущим мужем, на наши ночи: только для забытья и теплого блаженства, — и режу все это на мелкие кусочки. Препарирую, чтобы рассмотреть, что было внутри. Смотрю высохшими навсегда глазами и вижу, как стремительно таяла моя нелепая шагреневая кожа.

Глава 2 Что же было внутри

Какая-то сущая мелочь, пустяк, как заусенец у ногтя. Вдруг кольнет, заноет от воды, оставит неприятное ощущение. Ты привычно ищешь самое простое и легкое решение. Просто маникюр. Занозу сознания покрываешь лаком привычных дел. Доводишь до совершенства идеи интерьера, готовишь еду по самым вкусным рецептам. Подарки себе, дочке, мужу. Упоительные минуты в ворохе новых нарядов, в запахе любимых духов. И все на фоне прочного родства с двумя умными, чуткими, снисходительными, в равной степени взрослыми по уровню духовного развития людьми.

Да, моя Таня для меня была равной личностью с тех пор, когда я начала понимать ее первые звуки. Она еще не умела говорить, но была носителем человеческой глубины.

Конечно, я никогда не уходила от своей подозрительной сути в бессмысленную безмятежность. И знала: настанет время, когда я достану самую мелкую занозу из памяти, рассмотрю, расшифрую, протяну нити к другим таким же зацепкам.

Таня на четырнадцатом году жизни совсем выбралась из пуха гадкого утенка. Из болезней и правильного восстановления она вышла такой же нежной, но окрепшей. Немного поправилась, фигурка округлилась. Бледная кожа блондинки засветилась блеском розового жемчуга. Волосы стали пышными и послушными, глаза внимательными и ласковыми, детские губы таили женскую улыбку. И в каждом жесте, движении ее красивых рук и ног больше не было неловкости и угловатости.

Каким наслаждением для меня было покупать ей вещи, придумывать прическу, изобретать вкусные и полезные витаминные коктейли, чтобы подпитать красоту.

Укол номер один.

Мы с Толей уже сидим за столом, накрытым к ужину, а Таня выходит из ванной. У нее мокрые волосы, которые обнимают ярко-розовое личико. Голубой махровый халат сползает с узких плеч, приоткрывает нежную маленькую грудь.

Я открываю рот, чтобы сказать ей, как она похожа на русалку.

Это мое правило: озвучивать постоянно свое восхищение ребенком для повышения его самооценки.

Таня была слишком скромной и робкой.

И вдруг, бросив взгляд на Анатолия, чтобы поделиться своей гордостью, я вижу: он покраснел и слишком заинтересовался содержимым своей тарелки. Притворно заинтересовался.

Я на секунду сбилась, но все же сказала, что хотела.

Таня засмеялась и ответила:

— А Катька в бассейне сказала, что я плаваю, как жаба. Скажи ей, Ита, что я русалка на самом деле.

Анатолий поддержал разговор очень смешным анекдотом из жизни жаб.

Ужин прошел, как всегда, приятно и слишком быстро.

Мы после него всегда старались продлить общение за столом, которое так объединяет и скрепляет семьи.

У меня для приятных продолжений всегда были сюрпризы. Новые напитки, десерты, фрукты.

Укол номер два.

Воскресенье. Мы с Анатолием дома. Таня ушла с подругами гулять. Задержалась, я звоню, телефон не отвечает.

Я уже собралась выйти поискать, как дверь открывается, она заходит в квартиру. Плачет, как маленькая. Одна коленка в крови, струи стекают в балетку.

— Я упала, — рыдает она. — Прямо на эти камни, которые навалили у дорожки. Больно, умираю.