Струна времени. Военные истории - [9]
Часовой, которого я на всякий случай выставил (пусть и небольшой, но военный лагерь), расхаживал по отведенному ему недлинному маршруту. Остальные солдаты дрыхли у себя в палатке, Катя читала растрепанный томище «Трех мушкетеров». Ну, а мы с Ружицким… Говорили мы с ним мало. Нет, держался он со мной ровно и вежливо, но такой уж был парень – замкнутый, неразговорчивый. Мне в свое время довели до сведения, что у него в оккупации погибла вся семья: жена, дочка, мать с отцом, еще кто-то из родни. Так что я его вполне понимал и с пустой болтовней старался особенно не лезть. Разве что в шахматы садились играть частенько, когда надоедало дремать, – вот тут он немного оживлялся, и игру любил, и играл получше меня, ничего не скажешь.
Ну, а когда делать вовсе уж было нечего, я садился в палатке на солнышке (мне наши умельцы в два счета сколотили лавочку) и лениво разглядывал проезжавших и проходивших по дороге мазуров.
Движение по «большому тракту» было оживленное, правда, главным образом в одном направлении: из окрестностей в деревню. В основном продать там что-нибудь, как я очень быстро определил: идет, скажем, симпатичная деваха, несет живого гуся в корзинке, завязанной сверху холстиной, – а через полчасика возвращается уже с пустой корзинкой. Или провезет мужик на телеге с тощей клячонкой пару-тройку мешков древесного угля, или там корчагу смолы, или связанную овцу. Что характерно, мужички эти в деревне всегда задерживались не в пример дольше девушек: ну ясно, заработав малую копеечку, непременно пропускали в трактире пару кружек или рюмашку, тут и гадать нечего.
Что о них можно сказать? Бедновато одеты, но чистенько, у иного маринарка[2] из явной домотканины, но сапоги всегда начищены, а на голове сплошь и рядом городской картуз с лакированным козырьком или шляпа, тоже не деревенского пошива. Аккуратисты, в общем. И девахи пригожие.
Относились они к нашему лагерю… ну, по-всякому. Враждебных взглядов я что-то не отмечал, скорее уж с любопытством косились (оно и понятно, впервые в жизни видели советских солдат), кое-кто даже приподнимал шляпу или картуз, а бывало, какая-нибудь деваха (ох, видно, разбитная!) так сверкнет глазищами и блеснет зубками, что в голову сами собой лезут посторонние мысли, вполне простительные майору двадцати семи лет от роду…
Вот заговаривать не пытались ни разу, даже те, кто смотрел с явным интересом. Это тоже понятно: чужие солдаты, неизвестные, поди пойми, чего от них ждать. Да и буржуазная пропаганда в предвоенное десятилетие наверняка изощрялась насчет красных с хвостами и рогами. Хотя, если подумать, кто бы в этой глухомани вел буржуазную или какую другую пропаганду…
И вот что я любопытное подметил: практически ни один из мужиков не проезжал или проходил мимо, чтобы украдкой не кинуть косяка на один из наших двух «Студебеккеров», один и тот же. Чем уж он им так приглянулся, именно этот, я никак не мог взять в толк – грузовик как грузовик. Отличавшийся от второго разве что номером. А вот наш «Виллис» их не интересовал нисколечко.
Потом-то я понял, что к чему, – когда часа через четыре вернулись Сидорчук с Томшиком. Наверняка, как и было велено, держались золотой середины, но еще издали было слышно, как Томшик наяривает на аккордеоне и поет одну из своих любимых:
Сидорчук ему подтягивал, и довольно складно. Польский он знал неплохо, как и я. Так уж сложилась жизнь. Оба мы до войны были пограничниками, разница только в том, что я на свою заставу попал поздней осенью тридцать девятого, через несколько месяцев после выпуска из училища, когда после известных событий стали всерьез обустраивать новую границу с немецким куском бывшей Польши. А Сидорчук в пограничники попал в тридцатом, сразу после призыва, именно что на польскую границу – естественно, еще старую. Служили мы в разных округах, но так вышло, что оба занимались, как бы это выразиться, деликатными делами, для которых хорошее знание языка сопредельной стороны просто необходимо…
Выйдя на большую дорогу, наши орелики играть и петь перестали – и вскоре объявились перед отцами-командирами, то бишь передо мной с Ружицким. Веселенькие оба, в самом бодром расположении духа: в самом деле, как уже говорилось, в нашей службе не часто выпадает хорошо посидеть в корчме по прямому приказу командира, да вдобавок за казенный счет. Редко на войне такая лафа случается…
«Золотая середина» – понятие растяжимое. Не могли же мы с Ружицким, учитывая специфику данного им задания, отдать приказ вроде: «Каждому – по две кружки, по две стопки, и больше – ни-ни!» Поди тут угадай, на которой кружке или стопке подвернется интересный собеседник…
Однако стояли они ровно, не шатались, языки у них не заплетались, так что, сразу видно, оба вполне годились для немедленного и обстоятельного рапорта.
Ну, они и доложились подробно. Никакой такой особо ценной, интересной информации они не добыли, но на нее с самого начала никто и не рассчитывал – откуда ей здесь взяться? Зато отлично выполнили главную задачу – врасти в местное, так сказать, общество.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Весна 1945 года, окрестности Будапешта. Рота солдат расквартировалась в старинном замке сбежавшего на Запад графа. Так как здесь предполагалось открыть музей, командиру роты Кириллу Кондрашину было строго-настрого приказано сохранить все культурные ценности замка, а в особенности – две старинные картины: солнечный пейзаж с охотничьим домиком и портрет удивительно красивой молодой женщины. Ближе к полуночи, когда ротный уже готовился ко сну в уютной графской спальне, где висели те самые особо ценные полотна, и начало происходить нечто необъяснимое. Наверное, всё дело было в серебряных распятии и медальоне, закрепленных на рамах картин.
Мы думаем, что о Великой Отечественной войне мы знаем всё. Или почти всё. Знаем о чудовищных потерях, о непереносимой боли, о страданиях, страхах и лишениях. Об этом ведь столько уже написано! Но кто поверит, что у войны есть скрытая тайная, мистическая сторона, о которой фронтовики либо вообще не рассказывают, либо – с большой неохотой. В 1943 году летчик-истребитель, выполняя боевое задание, вдруг увидел вынырнувший из облаков странный, лишенный винтовых моторов гигантский белый самолет. Много лет спустя, уже будучи немолодым, он снова увидел этот же лайнер в кинохронике достижений народного хозяйства – с авиазавода только что вышел флагман советской авиации Ил-62… В бою на Курской дуге был подбит наш танк.
Мы думаем, что о Великой Отечественной войне мы знаем все. Или почти все. Знаем о чудовищных потерях, о непереносимой боли, о страданиях, страхах и лишениях. Об этом ведь столько уже написано! Но кто поверит, что у войны есть скрытая, тайная, мистическая сторона, о которой фронтовики либо вообще не рассказывают, либо – с большой неохотой. Будто опасаются, что их могут принять за сумасшедших или за отъявленных лгунов. Так что же там, в сгустке человеческих страстей, окутанных смертью, происходило? Было ли это плодом истерзанного войной замутненного сознания или же это – то самое, что мы с благоговейным ужасом и шепотом называем коротким словом «жуть»?
Необъяснимые паранормальные явления, загадочные происшествия, свидетелями которых были наши бойцы в годы Великой Отечественной войны, – в пересказе несравненного новеллиста Александра Бушкова! Западная Украина, 1944 год. Небольшой городишко Косачи только-только освободили от фашистов. Старшему оперативно-разыскной группы СМЕРШа капитану Сергею Чугунцову поручено проведение операции «Учитель». Главная цель контрразведчиков – объект 371/Ц, абверовская разведшкола для местных мальчишек, где обучали шпионажу и диверсиям.