Струна - [3]
Вся беда в том, что Пашка Шумилкин — философ. Из той гнусной породы доморощенных гениев, которых надо сразу топить в ведре. Во всяком случае, не допускать до грамоты. Читать им крайне вредно — начинают много о себе понимать. От наших подвальных я слышал, будто Пашка поступал в столичный университет, и то ли сразу ему обломилось, то ли он вылетел на первой же сессии… Только вернулся в родной курятник он до крайности обиженным на человечество. Зачем-то подался в милицию, и его взяли с радостью. Все ж таки десять классов за спиной, а с кадрами в Мухинске всегда был недобор.
Как ни странно, Шумилкин в органах прижился, хотя выше сержанта так и не взлетел. Посылали его куда-то повышать свою квалификацию, но кончилось это дело позором — или не ту морду набил, или не на того и не тому стукнул, а может, выпил не там, где надо… В итоге здешнему начальству намекнули, что выше головы оно не прыгнет, и сержантские лычки — его потолок.
Впрочем, Пашка не сильно стремился к карьере. Патрульно-постовая служба давала ему некоторые доходы, а свободное время он посвящал философическому самоусовершенствованию: покупал на лотках книжки Блаватской, «Протоколы мудрецов», технику йогического секса и разнообразную фантастику с вызывающе безвкусными обложками — всякие там «Обломы добра», «Разрешенные глюки», «Скотобойню» и «Заподляну». Говорят, вечерами он иногда медитирует со своей пассией Ленкой Охапкиной, продавщицей из универмага на площади Труда.
Самое скверное — недоносок нуждался в слушателях. С цивильной публикой ему особо не светило, а вот наш брат-бродяга — существо зависимое, ему характер проявлять для здоровья опасно. Не то чтобы Пашка был таким уж кровавым садистом. Хотя и числилось за ним кое-что — и дубинкой под настроение помахать мог, и палец недавно сломал старому ханыге Лучникову, и в мусарне тоже мог мокрым полотенцем по почкам отходить… Хуже другое — иногда Шумилкин вдруг выказывал принципиальность и задерживал бродягу «на предмет опознания». А дальше начинала крутиться известная машина, и не всем удавалось выскочить из бетонных ее жерновов.
— Ваша правда, Павел Андреевич, — пряча глаза, подтвердил я. — Совсем, блин, опустился… Эх, жисть…
Прыщавый мозгляк утвердительно кивнул, глядя на меня сверху вниз. Как уж такое получалось, понять не могу. Хотя, рассуждая абстрактно, мы сами себя опускаем. С каким наслаждением я взял бы Пашку за шкирятник и аккуратно размазал прыщами по занозистому забору. Но мечты, мечты…
— О! — наставительно изрек Шумилкин, воздымая вверх палец. На запястье его встрепенулся синий дракон, чем-то смахивавший на курицу. Татуировку, видать, еще в школьные годы делал.
— О! — повторил он, затягиваясь сигаретой. — Но фактор осознания своего падения не всегда является вектором направленной эволюции! Вот суетишься ты, Хромой, портишь воздух и настроение порядочным людям, а какой в этом метафизический смысл? Ну вот скажи мне, зачем ты живешь?
Из опыта я знал, что молчать себе дороже. Надо попасть в струю.
— Да уж как-то получается так, Павел Андреевич… Жить-то надо, и некогда об ее смысле нам думать. Мы люди простые, книжками не балуемся…
— А я, значит, балуюсь? — моментально окрысился Пашка. Надо ж, какую чушь я сморозил. Теперь начнется пурга по заявкам трудящихся…
— Я неправильно выразился, Павел Андреевич, — выдавил я пересохшим горлом. — Вы уж меня простите…
— Ну уж нет, давай начистоту, Хромой, — завелся Шумилкин и даже сигарету изо рта вынул. — По-твоему, выходит, что мы, люди думающие, стремящиеся к духовности, элита нации — это детские погремушки? А назначение человека, значит, рыться в помойках и откармливать клопов? Высоты разума для вас недоступны и потому зловещи, и потому вы стремитесь опустить всех до своего скотского уровня! О, вы куда опаснее, чем кажетесь! Такие, как вы, когда-то зажгли костры инквизиции! На вашей совести и Бруно, и Галилей, и Пушкин с Лермонтовым! Хищные и жалкие твари, вы хотите отнять у нас Небо!
Пашка изливался еще минут пять, и даже щечки у него разрумянились, а мышиные бусинки глазок победно посверкивали в хилых лучах уползающего под горизонт солнца.
Все. Он заимел свой кайф, он испытывал райское наслаждение, и наверняка все бы кончилось оргазмом. Не подведи меня опять шкодливый язык…
— Павел Андреевич, — вставил я в краткий миг паузы, пока Шумилкин затягивался сигаретой. — А это вы в какой книжке вычитали, или так, из головы?
Кажется, Пашка поперхнулся дымом.
— Та-а-к, — откашлявшись, пролаял он казенным тоном. — Умничать изволим? А с чего бы это нам такими умными быть? Уж не с целью ли совершения противоправных деяний? Документики, гражданин!
Насчет моих «документиков» Пашке все было известно. Во всяком случае, то, что ему следовало знать. Но сейчас в голове его закрутилась новая лента — «Суровая Фемида, или жизнь по Уставу».
— А ну-ка, лицом к стене, руки развести, ноги на ширину плеч! — скомандовал Шумилкин. — Оружие, наркотики, драгоценности имеются?
Стоя в идиотской позе, я лишь судорожно вздохнул.
— А если поискать? — задумчиво протянул Пашка и не спеша принялся исследовать мои карманы. Я не дергался, зная, что все уже бесполезно. Хоть бы не в обезьянник… что угодно, лишь бы не в обезьянник.
Конец XVIII века, Россия. У ставшего Тёмным Иным гвардейского поручика Андрея Полынского не задалась служба в Дневном Дозоре Санкт-Петербурга, и он переводится в Тверь. Казалось бы – сонная провинция, но ведь известно, что в тихой воде… Юноша не сразу осознает, что новый начальник использует его в качестве пешки в тонкой игре, причем пешки, способной превратиться в совершенно неожиданную фигуру.
Новое погружение в мир Дозоров – повесть Виталия Каплана «Иной среди Иных».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге собраны самые, пожалуй, неудобные для верующих вопросы о Боге, а также письма реальных людей, искренне не понимающих чего-то в Творце и созданном Им мире. Ответить на них честно и по существу мы попросили авторов известного православного журнала «Фома» (foma.ru). Книга рассказывает: – о причинах страдания детей и невинных людей, – о подтверждениях существования Бога, – о планах Бога на человечество и конкретного человека, – о «способах связи» с Богом, – об отношении Бога к неверующим, – о различной посмертной участи людей, – о сочетании воли Бога и свободы человека.
Произведения В. Каплана отличает большое внимание, уделяемое миру героев на фоне фантастико-приключенческого сюжета.В романе «Корпус» мир главного героя то и дело переворачивается с ног на голову, ложь реальности постоянно борется с правдой воспоминаний, в которую сам он никак не может поверить. И лишь постепенно, шаг за шагом, разрывая паутину реальной действительности, он понимает, что вся его жизнь, за последние четыре года, является всего лишь чьей-то фантазией. Вырваться из замкнутого круга призрачного существования ему помогает человек, приходящий к нему во сне.
Пятнадцатилетний Костя живёт в странном и мрачном мире, похожем на колонию строгого режима для малолетних преступников. Он не помнит, как и когда попал в этот мир, однако мечтает стать Стажёром, а потом Десантником, чтобы служить Великим Целям неких «Сил Спасения Земли». Для того чтобы выслужиться в Стажёры, он издевается над вверенной ему группой новобранцев, муштрует беззащитных ребят. Однако Костю всё больше мучает совесть, и он начинает задумываться: «Всегда ли цель оправдывает средства?» К тому же во сне ему является некий человек в белом, который обличает его и умоляет встать на путь исцеления, так как считает Костю тяжело больным.
Горячая точка, а по сути — гражданская война, когда свои стали чужими. И нет конца и края этой кровавой бойне. А тут ещё и появившиеся внезапно дроны-шокеры с лицом Мэрилин Монро, от которых укрылся в подвале главный герой. Кто их прислал? Американцы, русские или это Божья кара?
Старый друг, неудачливый изобретатель и непризнанный гений, приглашает Мойру Кербишли к себе домой, чтобы продемонстрировать, какая нелегкая это штука — самоубийство... Как отмечает Рейнольдс в послесловии к этому рассказу из сборника Zima Blue and Other Stories, под определенным углом зрения его (в отличие от «Ангелов праха») вообще можно прочесть как вполне реалистическое произведение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли два романа:«Хроники Маджипура»Юноша Хиссуне, работающий в Лабиринте, находит способ пробраться в Регистр памяти, хранящий множество историй, накопленных за тысячелетия существования человеческой цивилизации на Маджипуре. Перед его глазами вновь происходят самые разные события из самых разных эпох маджипурской истории.«Время перемен»Действие происходит в отдаленном будущем на планете Борсен, заселенной потомками мигрантов с Земли, которая к тому времени практически погибла в результате экологических бедствий.
«… Были, конечно, и те немногие, кто свято верил в торжество прогресса. Но издательство тщательно скрывало имена разработчиков программы «PCwriter-2008», поэтому всем приходилось довольствоваться только слухами. А уж слухов в профессиональном сообществе всегда хватало. По одной из версий, программу набросали левой ногой два сисадмина из «Кока-Кола Боттлерс Россия». Идея, мол, давно носилась в воздухе, а поймал ее за хвост бывший кракер Роман Седельников, больше известный как Линукс. Помогал ему, якобы, некий Гамовер (настоящее имя не установлено)