Строптивая - [18]

– Астрид, выходи, милая собачка, – сказала она ласковым голосом. Протянув руку под софу, она вытащила оттуда маленького терьера. Собака казалась напуганной, и Камилла взяла ее на руки, обняла, целуя ее голову и поглаживая.

– Роуз подарила Гектору эту собачку, – сказала она Филиппу. – Надо вернуть ее Роуз.

– Эта маленькая собака знает, кто убил Гектора Парадизо, – сказал Филипп.

– Плохо, что Астрид не умеет говорить, – сказал капитан Мариано.

* * *

– Мне насрать, что мистер Эйнсдорф строго приказал не беспокоить его до полудня! – кричал в телефонную трубку Джоэль Циркон. – Разбудите его!

Через несколько минут Мэннинг Эйнсдорф, взбешенный тем, что нарушили его сон, подошел к телефону.

– Это возмутительно, Джоэль, мне надо отдохнуть. Прошлой ночью я закрыл клуб только в четыре.

– Ты слышал о Гекторе Парадизо, Мэннинг? – спросил Джоэль.

– О, боже! СПИД?

– Нет, Мэннинг. Убит пятью выстрелами.

– Что?

– Точно. – Умер?

– Конечно, мертв.

– О, Боже. Не думаешь ли ты, что Лонни… О, мой Бог! Об этом сообщили в новостях?

– Нет, пока ни слова.

– Как ты узнал?

– Один знакомый парень, с которым мы когда-то забавлялись, работает на «скорой помощи». Он позвонил мне.

– О, Боже!

– Ты уже трижды сказал «о, Боже», Мэннинг. Лучше вставь фитиль в задницу и беги в клуб. Уничтожь все записи и телефонные номера всех мальчиков и шулеров, а то влипнешь в дерьмо.

– Ну и подонок этот Лонни, – сказал Мэннинг Эйнсдорф.

– Как зовут ту вшивую певичку с кривыми зубами?

– Марвин Маккуин.

– Скажи Марвин, что она не видела Гектора Парадизо в твоем клубе вчера. И Зейну скажи тоже.

– О Зейне не беспокойся, – сказал Мэннинг.

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета N 4.

«Жюль часто говорил, что если ты можешь представить себя кем-то, то можешь стать такой. Ты представить себе не можешь, как много эти слова для меня значили. Понимаешь, я всегда думала, что стану знаменитой, но никак не могла представить, чем именно знаменитой. А он знал, он всегда знал, он говорил, что станет очень влиятельным. И действительно стал.

Когда я представляла себя знаменитой, то это была совсем иного рода знаменитость, чем моя теперешняя слава.»

ГЛАВА 5

В тот же день несколькими часами позже Филлипп Квиннелл вернулся в «Шато Мармон», пансион, расположенный в той части бульвара Сансет, который известен как Стрип – излюбленное место киношников и людей искусства. Секретарь Каспера Стиглица Бетти забронировала в пансионе для него комнату, или, как она назвала ее, «юношеский номер». Филипп обнаружил, что «юношеский номер» представляет собой одновременно спальню и гостиную.

– Прекрасно подходит для работы, – уверяла Бетти Филиппа, когда звонила в Нью-Йорк, чтобы сообщить о забронированном номере. – Все сценаристы, приезжающие из Нью-Йорка, останавливаются здесь.

Филипп – не любитель болтать по телефону, особенно с такими, как Бетти, которая говорила без умолку. Он сказал, что ее предложение ему подходит, но Бетти показалось, что он недоволен, хотя это было не так. Она вновь стала расписывать привлекательные стороны его будущего жилья.

– В этом пансионе Джеймс Белуши продулся.

– О, хорошо, – сказал Филипп.

– Только это было в одном из бунгало, а не в доме, где вы будете жить.

– Хорошо, – сказал Филипп.

Потерянный в аэропорту багаж нашли и доставили в пансион. Филипп заново побрился, сменил костюм, который носил со вчерашнего утра: прилетел в нем на самолете из Нью-Йорка, был на приеме у Мендельсонов, выполнил миссию по опознанию тела Гектора Парадизо в его доме на Хамминг-Берд Уэй, затем опять побывал в «Облаках» на вершине горы, куда отвез Камиллу и передал ее в заботливые руки Паулины Мендельсон.

Когда они приехали, у двери не было ни дворецкого, ни служанки. Сама Паулина стояла у открытой двери, ожидая, пока Филипп на взятой напрокат машине въезжал во двор. Она подошла к машине со стороны, где сидела Камилла, открыла дверцу. Когда Камилла вышла, женщины обнялись.

– Как это ужасно, – сказала Паулина.

– Бедный Гектор, – ответила Камилла. – Ты была таким хорошим другом для него, Паулина. Он обожал тебя.

– И я его. Не прощу себе, что не позволила ему остаться вчера, когда все ушли. Он хотел поговорить о приеме, а я сказала «нет».

– О, Паулина, в этом нет твоей вины, – сказала Камилла. – Я слышала, что Киппи вернулся, и ты, конечно же, хотела побыть с ним.

Паулина сдержанно улыбнулась при упоминании имени ее сына, но ничего не ответила. Камилла продолжала:

– Как он?

– О, помаленьку, – сказала Паулина. Воцарилось молчание, и в тишине раздался звук ударов теннисного мяча о стенку, доносившийся со стороны корта, невидимого за домом. На плечи Паулины была накинута кашемировая шаль, она запахнула ее концы, как будто замерзла, хотя не было холодно. Инстинктивно Камилла и Филипп поняли, что на корте играл, вероятно, Киппи. Повернувшись, Паулина тепло поздоровалась с Филиппом. Если она и была удивлена, увидев его в компании Камиллы и в том же костюме, в котором он был прошлым вечером, то ничем не выдала своего удивления.

– Я не вижу машины Жюля, – сказала Камилла.

– Он уехал рано утром, как только ему позвонили, и до сих пор не вернулся, – сказала Паулина.