Строители Млечного Пути - [12]

Дети загалдели, наперебой задавая вопросы. Их глаза горели – ведь пред ними предстал настоящий герой, метавший бутылки с горючей смесью в проклятых полицейских защитников прогнившего прошмуркальского режима!

А мы тихонько отошли в сторону, переводя дыхание. У меня было тревожно на душе. Только что мы чуть не были раздавлены свинопотамом. Выжили, обошлось без потерь. Но почему-то тревога только нарастала. Я огляделся.

Жизнеслав, наконец, ожил, и теперь его колотила нервная дрожь.

– Господи, я видел только что свою смерть! И она была с хоботом и копытами! – он пытался иронизировать, но трясло его от этого только больше.

Он помахал дрожащей рукой, к нам подскочил разносчик, у которого на шее висела коробку с соками и бутербродами. Депутат взял ордынскую сладкую газировку «Мола-Шмола» и жадно осушил пластиковую литровую бутылку. А потом нервно захохотал:

– Смерть с хоботом. Ну, надо же!

Голова у меня шла ходуном после ментального энерговыброса, так что я прислонился к транспаранту «Свободная Шизада – да, да, да!» Постепенно я приходил в себя, перед глазами прояснялось. Но тревога никуда не уходила.

– А свинопотамы часто бросаются на людей? – спросил я.

– Взбесить свинопотама – это надо было очень сильно постараться, – покачал головой Жизнеслав. – Это страшно ленивые животные. И непробиваемо смирные, если их кормят. А кормят их тут неплохо – столько жира наесть.

– Да, – прикинул Абдулкарим. – Килограмм семьсот. Не меньше.

– Так за каким чёртом он бросился на нас?! – воскликнул я.

– Его же не спросишь, – Жизнеслав подкинул вверх опустевшую пластиковую бутылку и отправил её точным ударом ноги в сторону кучи мусора, окаймлявшей площадь как горный хребет.

– Сколько же грязи. Здесь будет город-хлев, – переиначил Абдулкарим название древнесоветского поэта Маяковского.

– Вот что, – с твёрдой уверенностью произнёс я. – Свинопотам не просто так бросился на нас.

– А как? – не выдержав, засмеялся Абдулкарим. – За деньги?

– Насколько я знаю, у Орды должны быть на вооружении гипноизлучатели.

– Есть такие, – кивнул Жизнеслав.

– Вот этим гипноизлучателем и ударили свинопотама, задав ему импульс и цель – мы трое.

– Это значит… – начал Абдулкарим.

– Значит, ордынцы здесь, – я вновь огляделся окрест себя.

Сформировав перед глазами квантовую оптическую линзу, я увеличил изображение. И тут меня как током ударило. Я различил и узнал человека, свернувшего в переулок и быстро удаляющегося. Это был тип с насыщенно-фиолетовым лицом.

– Нужно уходить отсюда, – встревожился Жизнеслав. – Мы тут как под обстрелом.

Не разводя дискуссий, мы тут же направились к машине. Но было поздно.

Из переулка вывалила толпа людей в расписных национальных сорочках, с битами, ломами и даже боевыми топориками. Явственно ощущалась упругая агрессия, которую эта ватага гнала перед собой. Дорогу к нашему внедорожнику они отрезали.

Придётся пока не поздно двигать в переулок направо.

– Туда! – махнул я рукой. – Быстрее!

Но тут из того самого переулка вывалила ещё одна шайка, числом поменьше, но выглядевшая куда агрессивнее. Патриархальные вилы, цепы для обмолота зерна и сковородки в их руках, может быть, в другой ситуации и выглядели бы смешно. Однако получить вилами в бок – это вовсе не так и забавно.

– Сельская новь! – простонал Жизнеслав. – Это психованные убийцы!

Две группы обступили нас и остановились.

– Шмуркали. На святом месте! – заколотив себя ладонью в грудь, от толпы сельской нови выступил вперёд обезьяноподобный головорез, алчно разглядывая нас, как свою законную добычу. – Ну, вот и жертва на алтарь народного гнева! Так, братцы?!

– Вестимо!

Кольцо начало сжиматься.

Я посмотрел на камень на браслете и с огорчением отметил, что защитная система так и не работает. И отбиться от толпы не получится, даже используя резервную активацию организма. Если мы и сможем сами убежать, то Жизнеслава точно не вытащим. А оставить товарища на растерзание – для человека, воспитанного в рамках гуманистической парадигмы это просто немыслимо. Значит, нам предстояло героически погибнуть.

– Лучше бы нас свинопотам растоптал, – вздохнул Абдулкарим, сжимая и разжимая кулаки.

Я уже намеревался перейти в боевой режим, чтобы дорого продать свою жизнь. И тут Жизнеслав, на которого неожиданно снизошло вселенское спокойствие, выступил вперёд и властно крикнул:

– А ну стоять, окаянные!

На миг повисло гробовое молчание. И десятки пар глаз уставились на него.

Жизнеслав небрежно сбросил капюшон…

* * *

Я взлетел вверх и плавно приземлился. Ещё раз. И ещё.

Нас не били. Нам не отрезали головы. Нас качали, подбрасывая и ловя, с приветственными криками и восторженными повизгиваниями.

Переход от ярости к обожанию был мгновенным. Стоило только Жизнеславу продемонстрировать своё лицо и обозвать толпу мерзкими шмуркальскими подпевалами, как людей будто подменили. Главарь-новик, видимо не слишком довольный таким раскладом, злобно воскликнул:

– А почему с просветлённым классиком ходят чуть ли не в обнимку какие-то розовощёкие, от которых за версту разит Лирой?

– А ты против того, чтобы розовощёкие с восторгом приникли к мудрости нашей традиции, нечестивец?! Шмуркаль раскаявшийся – это образцовый шизианин! – снисходительно изрёк Жизнеслав, вызвав продолжительные и бурные аплодисменты.