Строители - [2]

Но Николай Николаевич перебил меня:

— Знакомьтесь, товарищи, новый главный инженер. Считайте, что кинотеатр уже у вас в кармане. Он сделает досрочно. Сделаешь, Виктор Константинович?

— А… что там осталось сделать… к какому сроку? — нерешительно спросил я.

— Сделаешь, Виктор Константинович? — сейчас в его голосе прозвучала металлическая нотка.

Я что-то выдавил из себя.

— Вот увидите. Он меня еще не подводил. Он сделает.

Я поднялся. Управляющий вышел из-за стола. Внимательно и понимающе посмотрел на меня. И, притронувшись к плечу, тихо сказал:

— Иди, Виктор, действуй. Я на тебя надеюсь.

В тот же день, не заезжая в управление, я пришел на строительство кинотеатра.

— А, Виктор! Здорово, здорово. Обменяться опытом приехал? — встретил меня прораб Кутенков, пожилой человек с красным лицом и голубыми глазами. Он хитро сощурился и, не давая мне ответить, продолжал: — Видишь, какое дело, кинотеатр уже почти закончен. Ох и наработались мы тут, но кое-что еще осталось, а сдать нужно через десять дней. Ты что молчишь? Может, помощником ко мне приехал?

Все это время он держал меня за руку и испытующе, сбоку заглядывал в лицо.

Я освободился от его цепких пальцев, хотел было объяснить, что к чему, но почему-то только произнес:

— Пойдем, Иван Алексеевич, посмотрим стройку.

— Нет уж, Виктор, иди сам. У меня нет времени.

Но когда я направился к корпусу, он засеменил рядом, подозрительно заглядывая мне в лицо, пытаясь определить, зачем я все-таки пришел.

Огромный зал кинотеатра весь гудел. Рабочие натягивали холст потолка, укладывали полы, собирали люстру, а на высоких лесах художницы в синих комбинезонах расписывали стены. Со страшным визгом работала машина по затирке мозаичных лестничных площадок.

В середине зала меня окликнули. Я оглянулся: у стены на штабеле досок сидели «на перекуре» знаменитые хлопцы из бригады Бондаренко. Я подошел. Бондаренко, небольшого роста чернявый человек, привстал, подал руку и потянул меня на доски:

— Здравствуй, Виктор Константинович. Сидай с нами. Как живешь?

Я сел. Рядом со мной очутился самый лихой бондаренковец — Мишка Колесник. Он спрыгнул с лесов, где что-то объяснял хорошенькой стройной художнице.

— Вы чего сидите, хлопцы? — вытянувшись передо мной, прошипел Мишка. — Главный пришел.

Откуда он мог узнать о моем назначении? Я улыбнулся и в тон ему сказал:

— Вставайте, хлопцы. Действительно, главный пришел. Только что поженили.

Мишка торжественно подал мне руку и, блестя озорными зелеными глазами, произнес речь, смысл которой сводился к тому, что вот сейчас в бригаде начнутся большие заработки.

Все засмеялись, но в любопытных и настороженных взглядах я уловил извечный вопрос: как-то будет с новым?

На стройке по утрам шли оперативные совещания. Мы собирались в маленькой комнатушке с оконцем, прорезанным в фойе, — то ли в будущей кассе, то ли в администраторской. Считалось, что совещание провожу я. Я открывал его. Но сразу командование принимал Моргунов, заместитель управляющего трестом.

Каждый из субподрядчиков докладывал состояние работ, потом Моргунов тыкал толстым пальцем в сторону прораба Кутенкова и говорил:

— Ну, а теперь вы.

Кутенков поднимался с ясной улыбкой на красном лице; он уверял, что отдает все силы стройке и график ему буквально снится. Но укладка полов задерживается, очень плохо с уборкой. Нужны еще рабочие.

— Так в чем же дело? — поворачивал ко мне Моргунов свое крупное лицо и, как какое-то страшное оружие, направлял в меня свой указательный палец.

— Тут уже работает и так очень много людей. Мне кажется… их нужно лучше организовать.

— Ну вот и организовывай. А пока переведи с других объектов. Сколько человек тебе нужно, Кутенков?

— Двадцать, Николай Митрофанович, — вскакивает Кутенков.

— Двадцать и переведи завтра утром, — приказывает мне Моргунов.

Я и так сосредоточил уже на этой стройке половину всего состава рабочих. Для нас дальнейший перевод рабочих может закончиться катастрофой, поэтому робким голосом, который мне самому кажется противным, я позволяю себе возражать:

— Нельзя этого делать, Николай Митрофанович, сорвем зарплату.

— Зарплата — это ваше дело, а людей переведите, кинотеатр нужно сдать тридцатого, — почти кричит Моргунов.

Становится тихо. Я случайно ловлю взгляд Кутенкова. На миг он сбросил маску смиренности, в глубине его глаз мелькает издевка и какое-то непонятное мне торжество. Рядом со мной сидит недавно назначенный директор кинотеатра Баркая. Он сочувственно и ободряюще кладет руку мне на плечо.

— Все, — говорит Моргунов, выждав несколько минут.

Я молчу. Все поднимаются и не задерживаясь выходят.

Выхожу и я. В зале кинотеатра звучит, как выражаются некоторые корреспонденты, симфония строительства. Ох уж эта симфония! Зачищая мрамор, непрерывно воет волчок отделочников, визжат паркетно-строгальные машины, электрорубанки и электропилы, сердито шипят газорезочные аппараты.

Вдруг, все перекрывая, разносится истерический крик Кутенкова:

— Что ты делаешь, хулиган? Слазь немедленно!

Я смотрю вверх. На веревочной лесенке висит Мишка. Только сегодня на совещании мы подробно обсуждали, как прорезать в холсте, который натянут над залом, отверстия для тросов люстр. Мы решили, что нужно в местах прохода тросов нашить брезент и уже потом сделать отверстия, иначе сильно натянутый холст может лопнуть.