Строгановы: история рода - [32]

Постоянные сравнения с его двоюродным братом стали действовать Павлу на нервы. 16 апреля 1788 года он написал своему воспитателю письмо, свидетельствующее о его решительности и духовной зрелости.

«Месье Ромм, – начал Павел сухо. – Моё поведение очень расстраивает папа. В этом нет ничего неожиданного. Я хорошо понимаю, что Вы и папа, да и я сам, хотите изменить наши отношения к лучшему. Я беру на себя смелость предложить Вам способы, которые помогут быстро достичь желаемой цели, однако при условии предоставления мне такой же свободы, как и моему двоюродному брату… Сначала это входило и в Ваши намерения…

Однако в настоящее время появилось существенное различие, которое привело к изменению наших отношений. Вы можете найти выход из затруднительного положения, одинаково относясь ко мне и к моему двоюродному брату Григорию. Поэтому я прошу Вас давать мне карманные деньги, как Вы даёте моему двоюродному брату, а также разрешить отдавать приказания всем, кто меня обслуживает, и без всякого вмешательства с Вашей стороны… Если Вы сочтёте, что я веду себя неправильно, Вы можете мне об этом сказать. Если я не выполню Ваших указаний в течение трёх дней, будет считаться, что я виноват.

Первого числа каждого месяца, я буду представлять Вам отчёт о моих расходах… Если я этого не сделаю, Вы можете не давать мне причитающихся денег или высчитывать из шести фунтов, предназначенных, например, на мою кобылу.

Павел Строганов.

Р. S. Если Вы примете моё предложение, то сделаете приятное сразу трём людям: папа, самому себе и мне».

Повзрослевший Павел вышел из-под надзора ворчливого Ромма, который был не в состоянии согласовать теорию с действительностью. Однако горячий последователь и ученик Руссо в скором времени предал забвению все мысли о педагогике, чтобы сломя голову ринуться в ошеломляющий мир политики.

Революция

Плаксивая сентиментальность Жан-Жака Руссо и его расплывчатое отрицание практически всего того, что его окружало, казались после господства века рассудка с его точным мышлением желанным и безобидным разнообразием. «Ничего нет более прекрасного, чем то, что не существует», – заявил он. Возвещая будущее, кипение непредвиденных чувств и стихия разрушений устремились в вакуум, который возник из-за стремления к новым государственным формам правления, которые новые пророки допускали, представляли себе лишь после уничтожения всех старых форм, а также любых препятствий на пути, включая любой вид существования.

В соседней Франции всеобщая неудовлетворённость, провал любых нравственных ценностей, заразительное и дурманящее чувство глубокого волнения предсказывали скорые и основательные перемены.

Ромм стремился быть в центре событий. В начале 1789 года он отправился во главе своей небольшой компании в Париж. Для оправдания своей поездки путешественники осматривали по пути своего следования лионские горнорудные заводы, шёлковые мануфактуры и оружейные фабрики. Павла переименовали в «Очера» – так назывался один из расположенных в Пермской губернии сталелитейных заводов Строгановых. Как видно, Ромм вполне отдавал себе отчёт в политической обстановке, которая сложилась во французской столице.

21 марта 1789 года путешественники узнали от графа Александра Сергеевича Строганова, отца Павла, что отец Григория, барон Александр Николаевич Строганов скоропостижно скончался. «Я так потрясён потерей, которая меня постигла, что вынужден собрать все свои силы, чтобы не дать волю своим чувствам и этим пощадить также чувства моего племянника, – писал граф Александр Сергеевич Строганов своему сыну. – Скажи своему другу Демишелю, что он может не беспокоиться о своём будущем. Я сам то главное лицо, которому доверено управление имуществом моего двоюродного брата, я его главный душеприказчик, избранные мною коллеги испытывают к нему большое уважение… Ты, мой дорогой сын, заботься о своём двоюродном брате, которого я хочу усыновить…»

Павел поспешил ответить отцу.

«От всей души сожалею о смерти дяди. Его кончина – большая потеря для всей нашей семьи, и прежде всего для моего брата, который несчастлив также и потому, что вынужден прервать свои занятия, которые только что начались и были для него очень полезны… Мы верим, что это перст судьбы. Господь не делает ничего плохого. Вера в Него служит нам утешением в такие мгновения».

«Он религиозен и ему легче веровать, чем размышлять», – жаловался его удручённый учитель.

Барон Григорий Александрович и его учитель Демишель вернулись в карете графа в Россию. «Нам здесь не нужен экипаж, – писал Ромм, – наверное, он Вам более необходим. Мы ждём следующего кредитного письма», – добавил он незамедлительно. О том, что Павел изменил своё имя во время своего пребывания во Франции, Ромм не сообщил графу Александру Сергеевичу Строганову. Утаил Ромм от Александра Сергеевича и то, что решил остаться с Павлом во Франции, независимо от изменения политического положения в стране. При этом Ромм понимал, что Павлу совершенно не нравится жить в Париже и что он охотно уехал бы со своим двоюродным братом, как только закончились средства.

Павел написал своему двоюродному брату, об отсутствии которого он очень жалел, несмотря на то, что их отношения были довольно холодными. Он настоятельно просил его писать ему обо всём интересном, что Григорию Александровичу встретится по пути в Россию, и интересовался, занимается ли его двоюродный брат “flir flan, flir flan” – шутка, понятная обоим молодым людям.