Стремнина - [160]
Идут дальше. Ни птиц, ни людей, ни строений каких-нибудь… Тишина стала осязаемой.
— Ой, ягодка моя! Мы с тобой, кажется, заблудились! — сказала, оглядевшись, Марина, и ей стало не по себе. — Давай-ка скоренько назад!..
В это время припустил дождь, и бабушка отдала свой зонт ребёнку. Тропинка стала скользкой. Идти пришлось медленно, чтобы не упасть. Долго ли, коротко ли блуждали они, спускаясь таким макаром. Вдруг Марина Михайловна услышала голоса разыскивающих их людей. Подбежала заплаканная Яна.
— Слава богу! Куда же вас понесло, мама? Я чуть с ума не сошла! Мы тут все на уши встали! Разве можно так?.. — Оказалось, что вместо того, чтобы повернуть к парковке налево, Марина с ребёнком отправилась вправо. Постепенно придя в чувство, Яна и Саид, насмерть перепуганные, разразились нервным смехом, заявили друг другу, что этот день они уж точно никогда не забудут.
Автобусы двинулись к основанию ущелья, там, в ресторане, их ждал праздничный банкет. Несмотря на непогоду, столы были накрыты на улице — под навесами. Вместо стульев стояли скамейки. Торжественный ужин был оформлен в деревенском стиле. Что значит молодость, думала Марина. И плохая погода — нипочём. «Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной?» — зазвучала в голове старая пионерская песенка.
Тем временем за столом звучали тосты. Гости и хозяйка торжества надели на себя всё из одежды, взятой в дорогу, спасаясь от горной прохлады. Но постепенно спиртное и прекрасное настроение побороли холод. А тут и солнце выглянуло! Начались танцы. Наблюдая за весельем, Марина не могла отделаться от грустных дум. Впервые на дне рождения дочери с ними не было отца Яны. Она не смогла простить ему предательства, как бы ни хотелось ей спустить всё на тормозах! Уж как он каялся! Сердце сжималось от боли, когда она вспоминала те дни. Она продолжала по-бабьи жалеть Евгения, переживала за него… Но вера в него была уже подорвана, и как было жить с этим дальше? Воображать его в объятиях другой женщины, а потом принимать в свою постель? Нет, это не для неё! Только… почему же душа никак не успокоится? Не выходит он из головы — и всё тут!
Не склеить уж боле разбитую чашу. А память её не разбитой хранит. И ночи в тоске провожу я всё чаще — рисуются счастьем те светлые дни. Разбитая чаша… Да, видно, осколок своим остриём прямо в сердце проник! Не помню обид я, не помню размолвок, а помню глаза: как сияли они… Полна была чаша прекрасных мгновений: пьянящий напиток прозрачен и чист. Тщусь мысленно склеить, стою на коленях, хоть в жизни уже начала новый лист. Разбитая чаша… Слова все избиты. Заезжена тема. Зачем же душа не знает покоя, не сходит с орбиты, над призрачной чашей упорно кружа?..
Марина вспомнила, как узнав о случившемся, переживала их разрыв Яна, как она уговаривала мать «спустить всё на тормозах». Всем свойственно ошибаться, убеждала её дочь. И даже Костя несколько раз пытался убедить мать простить отца.
Марина Михайловна вспоминает, как плакала, собирая вещи Евгения, как решилась сказать ему, что другого выхода из сложившейся ситуации не видит… как выставила собранные чемоданы в прихожую. Перед её глазами снова и снова возникают его опущенные плечи, поникшая голова. Вот он вышел на улицу и через некоторое время вернулся на такси. Вошёл, не глядя на неё, не сказал ни слова, просто взял вещи и уехал. Сколько раз она мысленно возвращалась к этим последним в их совместной жизни мгновениям.
Прошло уже больше месяца со дня его отъезда. Об Евгении ничего не было слышно. Да она и не пыталась наводить справки о нём. Раз нет вестей, значит, всё хорошо, значит, он счастлив, если даже не вспоминает о прежней семье. Когда они по вечерам гуляли с Яной, дочь затевала разговор об отце:
— Как так можно, мам, что папа даже ни разу не позвонил, не спросил, как дела у нас? Я несколько раз звонила ему на работу, но там отвечали, что его нет, уехал по делам.
— Ах, детка, значит, всё хорошо у него в новой семье, каким может быть другое объяснение?
— Мамочка, а кто эта женщина?
— Ничего не знаю о ней. Знаю только адрес дома, в котором она живёт. Так уж случайно вышло. Именно там раскрылся его роман, — горько усмехнулась Марина.
— А номер квартиры не знаешь случайно?
— Нет. Слежку я за ними не устраивала. Ещё этого мне не хватало!
— А как её зовут и кто она, тоже не знаешь?
— Понятия не имею. Да и какая разница?
— Ну как так можно? Я о нём беспокоюсь, например. Не похоже на него, чтобы он о нас не вспомнил за столько времени.
Марина помолчала, подумав про себя, что, видимо, он сильно увлечён своей молодой гёрл-френд, так, кажется, называются теперешние гражданские жёны. Зарегистрировать свои отношения с ней они не могли. Ведь процедуры развода у них с Женей не было. Значит, по документам он все ещё её муж. «… объелся груш!» — терзалась Марина, делая весёлое лицо для Яны. Ей было стыдно перед дочерью за случившееся. Вот и сейчас, пока молодёжь танцевала, Марина Михайловна в очередной, в который уже раз, переживала мужнину измену.
К бабушке подбежала Зара, а следом за ней младшая внучка. Обе наперебой просили пить. Марина, стряхнув с себя бесполезную грусть, ласково улыбнулась и налила девочкам по полбокала сока.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.