Стреляй вверх – не промахнешься - [3]

Время утратило свое значение. Сейчас, когда Малышев оказался насильно вырван из привычной деловой, предельно насыщенной событиями жизни, у него впервые за много лет появилась возможность оглянуться назад, приглядеться – а все ли в его жизни было правильным?.. И как же могло так случиться, что сейчас он мечется, запертый в этом подвале и лишенный даже элементарных условий?..

Виктор Георгиевич вспоминал, с чего же все началось. Наверное, с того, что он согласился продать свою душу дьяволу. Это была его самая первая сделка… Тогда он еще не был Виктором Георгиевичем. И фамилия «Малышев» никому не была известна. Окончание Плехановки совпало с тем временем, когда обновленная штатовскими агентами влияния «демократическая» Россия занялась формированием класса собственников. Проще говоря, то, что раньше принадлежало всем, теперь за бесценок раздавалось тем избранным, которые могли в дальнейшем служить финансовой опорой изначально упадочного и бестолкового режима. Замечательный аналитик, экономист новой формации, Малышев прекрасно видел, что происходит в стране. И так же хорошо понимал – даже при всех его талантах ему на этом празднике жизни ничего не светит. Он не входил в узкий, строго ограниченный круг своих, «допущенных к столу».

Кто он? Для зажравшихся снобов-москвичей – безотцовщина из провинциального сибирского областного центра, Красногорска. Ну мать – судья… Но судья старой школы, человек, который даже в болезненном бреду не мог себе представить, что возможно за деньги вынести неправедный приговор. Таким же – честным до глупости – она старалась воспитать Виктора.

Он никогда не спорил с матерью, хотя на некоторые вещи имел другие, отличные от ее, взгляды. Учеба в Москве, в отрыве от родного дома и привычного окружения, эти взгляды только укрепила. Так что к окончанию института Виктор принимал правила складывающейся в России игры как должное и нечто совершенно естественное. Он был готов к тому, чтобы поступиться принципами ради продвижения, но… Ему никто ничего подобного не предлагал. Для тех, кто вершил судьбы страны, он, Виктор Малышев, был никем. Пусть умный и образованный, пусть талантливый на грани гениальности, но… чужой. Инопланетянин, как в том фильме. И лучше всего ему валить на свою планету – то есть в свой замшелый Красногорск, крутиться в какой-нибудь полулегальной фирме, принадлежащей другу или близкому родственнику очередного кремлевского фаворита, которому далекая сибирская область была отдана «на кормление». Так бы и было, если бы не…

Впрочем, Виктор и сам не знал – по сию пору только догадывался, – чему он был обязан оказаннным ему вниманием. Однако его нашли и сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Конечно, предложили ему не норильский никель, не якутские алмазы, не братский алюминий – для такого он, так сказать, рылом не вышел. Для этих предприятий те, кто к их созданию и развитию никакого отношения не имел, нашли других, нужных, владельцев. Кому нужных?.. А не ваше дело! Вы на выборы ходите вовремя, а в «большую политику» с такими же большими деньгами не лезьте!

Малышеву предложили деньги – стартовый капитал. А также поддержку во всех начинаниях и защиту в диком и бурном море российского бизнеса. Он прекрасно понимал – второй раз такого предложения ему никто не сделает. Это был его шанс, и упускать его он не мог. Просто не имел права. Происхождение денег его тогда не волновало и не заботило. Виктор принял предложенные ему условия, считая их – на тот момент – вполне приемлемыми и даже в какой-то степени справедливыми.

За прошедшие годы он, полностью выкладываясь, вкалывая, как крестьянская лошадь, денно и нощно, сумел – без какой-либо поддержки со стороны государства! – превратить относительно небольшое СП в мощный концерн, у которого имелись кое-какие интересы и достаточно крепкие позиции не только во всех регионах России, но и за рубежом.

Появились дом на Рублевке, огромная квартира в центре, в престижном «новострое», дорогие автомобили, деньги. Красавица-жена, на десять лет моложе супруга, сын… Наверное, жизнь удалась. Но все эти годы Виктора терзало ощущение собственной зависимости. Да, он уже давно вернул полученную первоначально сумму ее законным владельцам, причем в трехкратном размере. Все остальное было добыто трудом и талантом Малышева. Однако зависимость оставалась. И постоянным напоминанием о ней служил Департамент безопасности концерна и его хитрый, пронырливый директор – Старостин. Разумеется, Андрей Михайлович умело изображал почтение и уважение к официальному руководителю. Но иногда его опека, стремление постоянно совать свой нос в те дела, которые никакого отношения к службе безопасности не имели, попытки навязывать собственные решения серьезно напрягали Виктора.

Взрыв назревал и был неминуем. Окончательным толчком, который вызвал цепную реакцию, стала смерть матери Виктора, Зинаиды Григорьевны, федерального судьи областного суда в Красногорске.

Зинаиду Григорьевну застрелил наркоман-отморозок прямо на ступенях областного суда. Красногорские полиция и прокуратура сработали оперативно, и убийца был задержан. Но этот задержанный был всего лишь стрелком, ходячим пистолетом, с наполовину расплавленным от героина мозгом. А организатору убийства, таджикскому наркодельцу, удалось ускользнуть благодаря вмешательству российских спецслужб на родину, в Таджикистан, откуда достать его не было никакой возможности.