Стрелы Времени - [134]

. Пусть удирают на Эсилио и сгинут в своих личных крепостях. Через два дня наш мир изменится навсегда. Жалеть здесь не о чем. Но если мы хотим, чтобы наше время, наконец, пришло, придется заплатить за это свою цену.

Не в силах заснуть, Рамиро лежал в своей песчаной постели, разглядывая освещенную мхом комнату. Если герметичность труб, используемых для передачи сообщений, будет нарушена, их стенки, возможно, и выдержат. Совет бы заранее предвидел риск такого повреждения; они наверняка приняли меры, чтобы свести его последствия к минимуму.

Но более ранние строительные работы, которые велись вдоль оси, не предполагали, что внутреннее пространство когда-либо окажется в контакте с космическим вакуумом. Постфактум можно было укрепить стены и загерметизировать стыки. Но получившееся в результате лоскутное одеяло никогда бы не сравнилось со сплошным каменным корпусом, который для этой самой цели оставался нетронутым еще с момента запуска.

Если трубы не выдержат, обрушатся целые районы. Те, кто не окажется в открытом космосе, попадут под шквал ветра и обломков. Прежде, чем брешь удастся заделать, гора понесет такой урон и столкнется с таким хаосом, о которых Джакомо мог только мечтать.

Но какие еще есть варианты? В Рамиро еще теплилась слабая надежда, что если он обратится к Советникам, пообещав раскрыть подробности атаки, они согласятся на добровольное отключение системы. Может быть, упрямство, которое Грета продемонстрировала на публике, было лишь для отвода глаз.

Но чего же хотелось ему самому – победы Совета? Мог ли он в действительности рассчитывать на половину сценария Винченцо – считавшего обрыв блефом, призванным обличить диверсантов, – избежав перезапуска системы, вслед за которым гора бы еще на шесть поколений оказалась во власти этого гнетущего паралича? Своим поспешным признанием Агате он лишил аферу Тарквинии последней возможности убедить кого бы то ни было в том, что система передачи на самом деле не нужна. И если он был готов приговорить людей к жизни посреди эсилианской пыли и тьмы, то сколько из них предпочли бы умереть там, чем стать жертвой плана Джакомо?

Ему хотелось перемен. Хотелось растоптать Совет. Хотелось, чтобы мужчины, которые придут после него, не были всего лишь робкими миротворцами вроде его дяди, который с умилительной благодарностью хватался за навязанную ему роль, а затем всеми силами старался привить то же самое подобострастное мышление следующему поколению.

Какое бы решение он ни принял, на какую бы сторону ни встал, чьи-то жизни окажутся под угрозой, а кому-то будет суждено погибнуть. Все, что он мог – это заглянуть за этот горизонт и представить себе судьбу выживших. Одна дорога в лучшем случае приведет к позорному изгнанию оппозиционеров и поколениям тирании для всех, кто останется на Бесподобной. Другая – на какое-то время ввергнет всех жителей в пучину неурядиц и бед, но в то же время даст им возможность обрести свободу.

Глава 32

Агата перелистнула больше дюжины страниц, прежде чем поняла, что ее внимание улетучилось и она уже не понимает, что именно находится у нее перед глазами.

Она оттолкнула книгу, пустив ее по столу. Даже наткнувшись на одну из ключевых догадок, заложивших основу для изобретения Медоро, что она смогла бы сделать, имея в запасе всего полтора дня? Не собиралась же она построить волшебную машину, способную проникнуть прямо сквозь толщу камня и обратить систему передачи в пыль.

Снаружи постучали. Агата перебралась к двери.

– Ты занята? – спросила Серена.

– Не сильно. – Агата пригласила ее войти.

Книги Медоро были разложены по комнате – поделены на стопки и расположены в соответствии с назначенными в спешке приоритетами.

– Ты уже их вовсю штудируешь, – заметила Серена. Она мельком глянула на стол, на открытую книгу.

– Я увлеклась «Принципами фотоники», – объяснила Агата. – Как только прочитаешь первую страницу, остановиться уже невозможно.

– Нам стоит прогуляться, – предложила Серена. – Сделай перерыв.

– Хорошо. – Агата не была уверена, что это хоть как-то поможет, но все же последовала за Сереной в коридор.

Какое-то время они молча двигались по опорной веревке, держась друг за другом: Агата впереди, Серена – сзади. Затем Серена сказала: «Я обсуждала обрыв кое с кем из моих друзей».

– Да?

– Мы все сошлись на том, что обязаны что-то сделать. – Серена встретилась взглядом с задними глазами Агаты. – Так что если у тебя есть и свои планы, то нам, возможно, удастся объединить усилия.

– Поздно вы спохватились.

– Ты не представляешь, каково нам пришлось, – призналась Серена. – Они запустили систему, и перед нами внезапно, как на ладони, оказались три года нашей будущей жизни – целых три года сообщений, рассказывающих нам о том, кем мы станем. Некоторые изо всех сил сопротивлялись новому образу мышления, но после первой встряски они, как и мы все, оказались неспособны что-либо изменить. Так работает новая система – она превращает тебя в человека, который знает о завтрашнем дне ровно столько, сколько знал о вчерашнем.

– Но теперь поток сообщений прекратился, и чары спали?

– Только наполовину, – ответила Серена. – Многие из нас хотят действовать, но паралич не проходит. Некоторые считают, что мы должны пойти маршем на передающие станции и разломать там все, что только сможем – но среди нас до сих пор витает мнение, что это невозможно, потому что если Совет сказал, что мы так не поступим…, значит мы и правда так не поступим.