Стрелы Перуна - [114]

Солнце показало яркий пальчик над краем земли, и день вдруг улыбнулся людям. Но люди не обратили на это внимания. Одни с яростью или страхом смотрели друг другу в глаза, чтоб избежать смертельного удара ратной стали и внезапно поразить стоящего напротив, другие в тоскливом неведении ждали и молили своих богов о даровании победы товарищам.

Солнце взошло. На стене крепости толпами стояли хазары и безмолвно смотрели на противоположный берег.

На острове русские ратники и их сторонники все как один были на откосном берегу, и их взоры устремились туда же.

Каган-беки случайно скосил глаза на посад и подумал: «Вот сейчас бы ударить по урусам. Они не успели бы даже добежать до завалов и встать в оборону!»

Он уже собрался было отдать нужный приказ, но понял бессмысленность его, ибо хазарские богатуры в крепости также не были способны к бою. Оставалось одно — ждать!

И вот издалека раздался сначала неясный, непонимаемый клик. Одновременно с ним от противоположного берега, залитого дымом, отделилась точка, она быстро росла, и люди разглядели, что это плыл челнок. Одна из сторожевых ладей шевельнулась и пошла наперерез. Клик издали стал набирать силу, вот он достиг ладей и, словно отскочив от них, полетел к Саркелу:

— Пер-рун!

— Пер-рун! Р-руссы-сы! — громыхнуло над рекой. Каган-беки Асмид закрыл уши ладонями, чтобы не слыхать имени ненавистного бога урусов, с которым они так бесстрашно шли в яростные сражения и с которым теперь утверждали радость своей победы.

Богатыри на острове гремели победным кличем, и слезы катились из глаз их. Печенеги вторили руссам. И даже христиане — готы, болгары и греки — раз за разом выкликали имя грозного языческого бога славян.

Челнок тем временем подлетел к острову. Тысяцкий Остромир с сияющим лицом встал перед Добрыней:

— Брат! Победа! В ночной битве развеяны все полки козарские! Ворог бежал, побросав стяги! Слава!

— Слава! Слава! Слава! — взметнули клинки и копья над головами руссы и их союзники...

Каган-беки великой Хазарии и все его богатуры с ужасом смотрели вниз. А к острову со всех сторон летели острогрудые стремительные урусские кумвары и в каждой сидело по сорок воинов.

— Это мой позор и моя смерть! — сказал громко Асмид и сам не заметил этого.

— Урусам еще Саркел взять надо, а он неприступен, — сказал Амурат-хан.

Каган не удостоил его ответом.

Глава шестая «Вы пали за Русь!»

Победа под Саркелом досталась руссам дорогой ценой. Почти за сутки непрерывного сражения дружины потеряли более четырех тысяч убитыми; раненых было вдвое больше. Печенеги, союзники Святослава, поплатились шестью тысячами жизней. Хазары вместе с буртасами оставили на поле брани пятнадцать тысяч убитыми. Большую часть раненых они увезли с собой. В плен попало свыше пяти тысяч кочевников.

Санджар-Саркел-тархан, умелый и бесстрашный полководец, вряд ли бы ушел с поля боя так скоро. Но утром его бросили буртасы: кто-то сказал, что на их землю пошли печенеги бек-хана Кури, а с востока напали торки-огузы.

Когда союзники ушли, войск у Санджар-тархана осталось почти наполовину меньше прежнего. Хазары сразу же оказались окруженными и рубились с мужеством отчаяния, чтобы только пробиться и уйти в Дикое Поле. А после вступления в бой запасной дружины Святослава битва превратилась в избиение. И только хладнокровие и мужество хазарского полководца спасли кочевников от поголовного истребления: Санджар-Саркел-тархан сумел нащупать слабое место в могучем кольце врагов и устремил туда остатки своих туменов. Удар пришелся на легкоконных печенегов. В мгновение ока тысячи бек-хана Тарсука были смяты, и хазары лавиной ринулись в степь, к югу — туда, где под охраной двадцати тысяч богатуров кочевал сам великий каган Шад-Хазар Наран-Итиль Иосиф...

После короткого военного совета в угон за хазарами пошла вся печенежская орда, ведомая бек-ханами Илдеем, Тарсуком и Радманом. Только несколько тысяч батыров с Эрнак-ханом осталось, чтобы захоронить павших товарищей, а в дальнейшем помогать руссам громить недобитого врага, засевшего в Саркеле.

Провожая печенегов в погоню за хазарами, Святослав сказал на прощание бек-ханам:

— Через десять дней встретимся под стенами Тмутаракани!

— Ты надеешься за это время взять Саркел? — насмешливо прищурился Илдей.

— Надеюсь! — отрубил сурово великий князь Киевский.

Властитель Руси, скрестив на груди сильные руки, один стоял на вершине того самого кургана, с которого еще вчера вечером Санджар-Саркел-тархан оглядывал русские полки. Боль терзала душу непобедимого полководца: пал в суровой сече его мудрый пестун, друг и советник.

— Асмуд, Асмуд! — шептал князь-витязь. — Пошто ты бросил меня одного в столь грозное время? Неужто Перун-бог не мог повременить малость? О-о, как ты нужен мне! Кто теперь охранит мой сон среди недругов? Кто подаст добрый совет в деле ратном и мирном? Ежели бы мне проведать, кто заманил тебя в гущу мечей козар-ских! Ежели бы узнать!..

Всю ночь воевода Асмуд руководил главной русской ратью. Сам он меча в руку не брал, ибо не дело полководцу самому мечом махать! Разящая сталь доброго воеводы — все войско, тяжесть его и могущество!