Стрелы на ветру - [11]

Но тут Гэндзи заметил среди склоненных голов домочадцев искусную прическу. Те самые волосы, что так недавно украшали его подушку, – блестящие и темные, словно сама ночь, сошедшая на землю. Гэндзи никогда еще не видел на Хэйко этого кимоно. Он знал, что девушка надела его лишь затем, чтобы пожелать ему счастливого пути. Темно-синяя ткань была украшена завитками морской пены, а меж этими завитками были разбросаны розовые розы. На белоснежном нижнем кимоно был выткан точно такой же узор, белым по белому: белые розы среди белой пены белого моря. Это было очаровательно и чрезвычайно опасно, поскольку вызывало целый букет воспоминаний и чувств. Розы Хэйко относились к той разновидности, которую иногда именовали «Американской красавицей». А самые неистовые самураи консервативных кланов (они заносчиво именовали себя «людьми добродетели», как будто никто, кроме них, добродетелью не обладал) воспринимали все исходящее извне как личное оскорбление. И кому-нибудь из них вполне могло бы прийти в голову убить девушку за один лишь этот узор на ее кимоно. Единственной защитой Хэйко были ее мужество, ее слава и ее невероятная красота.

– Стойте, – велел Гэндзи.

– Стой! – тут же выкрикнул Сэйки.

Головная часть отряда уже прошла сквозь ворота и теперь остановилась на улице. Паланкин Гэндзи застрял посреди ворот. Прочие самураи по-прежнему находились позади, во дворе.

Сэйки недовольно нахмурился:

– Господин, подобное положение чрезвычайно опасно в случае засады. Мы лишены сейчас и защиты изнутри, и свободы передвижения наружу.

Гэндзи открыл дверцу паланкина.

– Я совершенно уверен, что ты способен защитить меня в любых обстоятельствах.

Хэйко, подобно всем прочим, продолжала стоять, согнувшись в глубоком поклоне.

– Госпожа Майонака-но Хэйко, – произнес Гэндзи, назвав девушку полным именем гейши: «Полуночный покой».

– Господин Гэндзи, – отозвалась Хэйко, склонившись еще ниже.

Интересно, как она умудряется говорить столь тихо и при этом столь отчетливо? Голос ее казался таким слабым! Однако будь он и вправду настолько слаб, Гэндзи не смог бы расслышать ни единого слова. Эта иллюзия была мучительна. Все, что связано с Хэйко, было мучительным.

– Какое вызывающее кимоно.

Хэйко выпрямилась, улыбнулась и слегка развела руками. Широкие рукава распахнулись, словно крылья взлетающей птицы.

– Увы, мне неведомо, что имеет в виду господин Гэндзи, – сказала гейша. – Эти цвета столь распространены, что кажутся почти банальными. Несомненно, лишь самые безнадежные недоумки могут счесть их вызывающими.

Гэндзи рассмеялся. Даже суровый Сэйки, не удержавшись, хмыкнул.

– Именно самые безнадежные недоумки меня и беспокоят, – сказал Гэндзи. – Но, возможно, вы правы. Не исключено, что традиционное сочетание красок затуманит им взор и они не заметят иноземных роз.

– Иноземных? – Хэйко изумленно округлила глаза и склонила голову набок. – Но я слыхала, что в саду прославленного замка «Воробьиная туча» каждую весну распускаются розы: розовые, белые и красные. Так мне говорили; правда, сама я никогда этого не видела, – добавила она.

Гэндзи поклонился – не слишком низко. Этикет запрещал князю отдавать низкие поклоны кому бы то ни было, за исключением тех, кто выше его по рангу, то есть практически всем, кроме членов императорского семейства в Киото и членов семьи сёгуна в могучем замке, господствующем над Эдо.

Князь с улыбкой произнес:

– Я уверен, что в недалеком будущем вы увидите их своими глазами.

– А я в этом не уверена, – отозвалась Хэйко, – и тем не менее от всего сердца благодарю господина за подобное предположение. Но как бы там ни было, разве этот замок не один из древнейших в Японии?

– Да, – согласился Тэндзи*, поддержав игру девушки. – Это так.

– Тогда как же можно называть эти цветы иноземными? Ведь растения, цветущие в древнем японском замке, могут быть лишь японскими, и никак иначе. Не так ли, господин Гэндзи?

– Очевидно, госпожа Хэйко, я напрасно за вас беспокоился, – сказал Гэндзи. – Ваша логика способна защитить вас от любого порицания.

Домочадцы все это время стояли, согнувшись в поклоне. А прохожие, рухнувшие ничком при виде княжеской процессии, так и продолжали лежать, уткнувшись лицом в землю, скорее из страха, чем из почтения к князю. Ведь любой самурай мог зарубить любого простолюдина, не проявляющего, на его взгляд, достаточного почтения к вышестоящим; а под почтением понималась в том числе и необходимость падать ниц, когда мимо проходит владетельный господин со свитой. И в результате на время беседы Гэндзи с гейшей все вокруг застыли. Завидев Хэйко, Гэндзи позабыл обо всем на свете. Теперь же ему стало неловко, и князь, поспешно распрощавшись с девушкой, дал знак продолжать путь.

– Вперед! – скомандовал Сэйки.

Когда отряд наконец-то миновал ворота дворца, Сэйки быстро взглянул на Кудо, оставшегося позади.

Гэндзи заметил этот обмен взглядами и догадался, что он означает. Эти двое не пожелали подчиниться его приказу и оставить Хэйко в покое. Несколько минут спустя девушка покинет дворец в сопровождении своей служанки, а следом за ней двинется Кудо, главный среди его советников специалист по наблюдению. Теперь Гэндзи уже никак не мог ему помешать. Впрочем, это не имело особого значения. События еще не приняли такой оборот, чтобы беспокоиться, не убьют ли его телохранители его любовницу. Но обстановка ухудшится, и произойдет это довольно скоро. Вот о чем следует беспокоиться.