Стрелок - [9]

5. Харон

Броневик пришлось оставить. Лес был достаточно густым для того, чтобы не пропускать в свои недра непрошеных гостей на стальных машинах. И Стрелок шагал по совершенно неизвестной земле, навьюченный припасами как последний мул. Деревья вокруг росли исключительно лиственные, но он в них скверно разбирался и смог определить только берёзы по белым стволам и клёны по острым листьям. А листья устилали всю землю, хотя лето только началось. Где не было шелестящего ковра, из плодородной почвы тянулись стебли сотни разновидностей трав, добавляя в буро-жёлтый покров все оттенки зелёного. Стрелку не часто доводилось встречаться с таким разнообразием, он больше привык к выжженной равнине или зарослям невысокого кустарника. И главное, он не мыслил путешествия днём без голубого купола неба над головой и золотой монеты солнца на нём, а здесь кроны смыкались прохудившимся шатром, дробя свободную синеву на тысячи осколков. Кое-где попадались ягоды, а иногда и грибы. Стрелок их не собирал, и вовсе не потому, что они были активны - он ничего не знал об их съедобности. Пару раз он замечал небольших зверьков, проворно скачущих по ветвям. Изредка слышались птичьи голоса. Стрелок вспомнил, когда был в лесу в последний раз. Прошло не больше года с того момента. Тогда он двинулся на север, в холодные заболоченные равнины. И на его пути встал сосновый лес. Он возник так внезапно, что Стрелок сперва не поверил глазам - на одном берегу реки простиралась степь, а на другом высились исполинские стволы.

В тот раз его влекло на север желание добраться до одного из убежищ, входившего в первый десяток. И он добрался. Это убежище находилось недалеко от Петербурга, и было, пожалуй, самым странным из всех. Оно предназначалось для "сохранения культурного достояния России". Там был огромный склад, который заполнили свезёнными со всей страны шедеврами. Места в этом убежище отдали деятелям искусства: поэтам, художникам, писателям, музыкантам. Правительство решило, что они смогут творить и после конца света. Оказалось, что не смогли. Искусство оказалось никому не нужным, никто не обращал внимания на предметы не приносящие пользы. "Может мир стал честнее, может радиоактивный дождь смыл с него позолоту, обнаружив под ней ржавчину?", - так сказал Стрелку один писатель, живший там до этого времени. Но писатель Стрелку не очень понравился, он был слишком стар и печален, только и мог, что рассуждать об ушедших временах. Больше его позабавил художник, бросающий в костерок под самогонным аппаратом полотна великих мастеров голландского возрождения... Судьба "культурного" бункера не отличалась от сотен других убежищ, с той лишь разницей, что все процессы там шли с большей остротой. Например, суицид: обычно с жизнью кончали 8-15% проживающих, а здесь - больше четверти. Или нервные срывы и депрессии: 50-70% в обычных, и больше 90% здесь. Тонкие творческие натуры не могли смириться со своей невостребованностью. Вообще-то Стрелку было так же наплевать на искусство, как и всем остальным, он пришёл туда не за этим. Он хотел узнать расположение некоторых военных объектов, координаты которых должны были упоминаться в тамошних архивах. Тогда ему и попалась запись об "урагане", о тех местах, куда поставлялись "экспериментальные образцы". Ну и, конечно, Стрелок не смог удержаться от соблазна...

Стрелок наткнулся на тропинку. Она была довольно утоптанной и широкой, казалось, что ею пользовались ежедневно. Наверняка она служила тем жителям людоедской деревеньки. Тропа вилась меж стволами, огибала небольшие холмы и впадины, но в целом соответствовала выбранному им направлению, и Стрелок, не долго думая, ступил на очищенную от листьев и травы дорожку. У корней одного из деревьев землю покрывал жёлтый песок, по нему были разбросаны отверстия норок, копошились муравьи. Стрелок остановился, потянулся к кобуре, потревожил больной палец. С пальцем была беда, он распух так, что не пролезал в спусковую скобу. О том, чтобы стрелять с правой руки не могло быть и речи. Если и существовали на свете люди, владеющие одинаково хорошо обеими руками, то Стрелок к ним не относился. Нет, конечно, он мог сносно стрелять и левой, но о былой точности и лёгкости можно было забыть. В конце концов, разве виноваты бедные насекомые в кровожадности своих родственников? - Чёрт с вами... - Стрелок одёрнул руку от бедра и плюнул в сторону муравейника.

Что-то снова ему напомнило про тот сосновый лес, про границу степи и деревьев. Это витало в воздухе, заполняло лёгкие. Стрелок редко встречался с таким явлением, и не сразу понял, что поднялась влажность. В степи и пустыне воздух был сух как тальк на резиновой маске противогаза, только в длинных коридорах убежищ, заключённая в холодные объятия бетона, обитала извечная подземная сырость. Удивляться было нечему - деревьям нужно много влаги, а значит, неподалёку должен находиться водоём. Стрелок повеселел - если вода не будет "фонить", то можно и искупаться. Наконец лес закончился, и перед Стрелком открылся пологий берег медленнотекущей реки. На крошечных песчаных отмелях густо рос камыш, по воде сплавлялись кораблики опавших листьев, а в зеркальной поверхности отражался тот же лиственный лес другого берега. Большая крепкая лодка едва заметно виляла в вялом течении, хватаясь верёвкой за пристань-крыльцо маленького свайного домика с плоской крышей. Как раз к нему и подводила лежащая под Стрелком тропинка. Если сюда часто наведывались жители уничтоженной им деревеньки - значит, следует опасаться. Стрелок достал пистолет, взял его в левую руку, и, оглядевшись по сторонам, неспеша направился к домику. За распахнутым окном, спиной к Стрелку, сидел на кровати старик, лет ему было никак не меньше шестидесяти, к тому же, он был "обречённым". Голову покрывали неправильные островки коротко стриженых волос, остальная кожа была свободна от растительности и сильно шелушилась. Старик бил баклуши, то есть - делал деревянные ложки, причём резцом ему служила тоже ложка, только стальная, с остро заточенным ковшиком. Рядом с ложем стоял грубый стол и два табурета, под потолком висели пучки сушёных трав. В углу чернела закопченным железом маленькая печурка, которая, судя по внешнему виду, была ровесницей хозяина. Стрелок не заметил в хижине следов оружия, кроме разве что ложки, и решил не таиться. - Я не помешаю? - вежливо осведомился Стрелок. - Нисколько, мил человек. Проходи, - казалось он совсем не удивился внезапному появлению постороннего. Старик обернулся, изобразил улыбку. Дёсна были воспалены, но не кровоточили, а вот редкие зубы выглядели не лучшим образом. - Тебе следует быть осторожнее - некоторые доски в настиле поскрипывают, и даже мой несовершенный слух смог этот скрип уловить, - он хихикнул. - Ну проходи же, проходи. Стрелок трижды проклял себя за неосмотрительность, а этого "обречённого" за наблюдательность. Он постарался как можно скорее добраться до двери, и вошёл в неё не выпуская из рук оружие - мало ли что, вдруг ополоумевший старикан достанет из-под кровати допотопный дробовик и захочет нашпиговать его свинцовым горохом. - Садись, добрый молодец, отдохни, расскажи кто ты, куда путь держишь, старик прищурил поблеклые глаза. Стрелок вернул пистолет в кобуру, скинул со спины рюкзак и присел на ближайшую табуретку, размышляя над вменяемостью хозяина. - Стрелком меня зовут. Может слышал? - Нет, не слыхал. Хм, ну и оригинальные же были у тебя родители, такое имя придумать. Заплаканное четырнадцатилетнее лицо памяти встало перед глазами Стрелка, но он сумел отвернуться, прогнать её прочь. Она не сможет его победить, не сможет овладеть его разумом... по крайней мере днём. - Прекрати придуриваться, старик, на Бабу-Ягу ты не очень похож, и дурачка из себя строишь совсем неубедительно. - Приятно, что ещё остались на свете умные люди, что хотят видеть в тебе человека, а не сумасшедшего. - Что, много тебе от жизни досталось? - Да уж не мало... - А как тебя зовут, старик? - Раз уж мы сами придумываем имена, то зови меня... - он задумался, подняв глаза к потолку, - Харон. Да, Харон, паромщик, - старик просиял. - Ладно, Харон, скажи, ты имеешь какое-то отношение к той деревне, к которой тропинка идёт? - Конечно. Я перевожу их через реку, когда попросят. - Могу тебя обрадовать: больше не попросят. - Это ещё почему? - Потому что они все мертвы. Харон не поверил, и начал разглядывать лицо Стрелка, в надежде найти подтверждение его лжи. А потом он опустил глаза. - Я знал, что когда-нибудь они доиграются... - Через переправу прошла хоть одна группа? - Какая? - Не прикидывайся. - Нет. Обе остались в посёлке. - Только две? - Ну да, больше не было. Вот так просто. Две группы из четырёх посланных Генералом, остались в милой деревеньке, у самой кромки леса, недалеко от живописной речки. Остановились передохнуть и стали пищей её жителям, а всё их вооружение не смогло противостоять добродушной гостеприимности убийц. - Можно ли ещё как-то попасть на тот берег, кроме как на твоей лодке? - Ниже по течению есть мост, но он охраняется. - Охраняется? Кем? - Силы правопорядка - так они себя называют. Там город недалеко, Александрия, его они и охраняют. - Александрия? - Ага, его основал один Саша. До сих пор там правит. - Очень любопытно... А какая охрана на мосте? Сколько человек, чем вооружены, какие позиции занимают? - Ну ты дал, Стрелок, - старик засмеялся. - Я ж не военный, да и был там года два назад. Спроси чего полегче. - Ладно, неважно. Мне нужно переправиться, Харон. - Запросто.