Стрелков и другие. Анатомия одного стратегического конфликта - [44]

Швейцарская «Tages Anzeiger» называет фамилии собравшихся, в том числе депутата от «Национального фронта» Марион Марешаль Ле Пен, которая приходится внучкой основателю партии и племянницей Марин Ле Пен. По присутствию этой фамилии мы сразу можем сказать, что на съезде присутствовали так называемые новые правые. «Новые правые» — это, по сути, те же последователи фашизма (в особенности тонкого, глубокого фашизма Рене Генона и Юлиуса Эволы), но вынужденные приспосабливаться к послевоенным условиям политкорректности, толерантности и «религии холокоста».

Они пытались создать новую идеологию, направленную против эгалитаризма (теория о равенстве людей) и либеральнодемократических идей, господствующих в европейской культуре со времен Просвещения. Так, по определению Алена де Бенуа, одного из лидеров «новых правых», руководителя группы GRECE: «Я называю правой позицию, с которой разнообразие мира и относительное неравенство как его неизбежное следствие рассматриваются как благо, а тенденция к увеличению однородности мира, являющееся результатом двухтысячелетнего господства эгалитарной идеологии, — как зло… Я вижу врага не в левых и не в коммунистах, а в той эгалитарной идеологии, разновидности которой, религиозные и светские, метафизические или якобы «научные», процветали на протяжении двух тысяч лет. «Идеи 1789 года» — лишь этап ее развития, а коммунизм — ее неизбежное следствие»[80].

О связях группы GRECE и «Национального фронта» Ле Пен пишет, например, профессор А. Умланд: «В создании относительно устойчивого общенационального фундамента поддержки (для Национального фронта Жана-Мари Ле Пена) значительную роль сыграли нео-правые интеллектуалы посредством их мозгового центра GRECE (Группа изучений и исследований Европы) и связанных с ним публикациями. Они обеспечили Национальному фронту изысканный, демократически «респектабельный» дискурс расистского и националистического Третьего пути, в основе которого — идеи идентичности, корней и различия, которые оказались в достаточной степени отличными от формул «классического» фашизма, чтобы дать организации (т. е. Национальному фронту) доступ в партийную систему»[81].

Оккультный фашист Дугин в своей карьере не мог не связаться с духовными братьями из «новых правых», апологетами Третьего пути. Он и связался, причем давно.

В 1992 году, в первом номере журнала «Элементы», главный редактор А. Дугин пишет: «Фашизм интересует нас с духовной, идеалистической стороны, как идеология, пытающаяся через обращение к национальному фактору преодолеть классовое противостояние в обществе». Там же, в большом материале, посвященном идеологии Третьего пути, называемой иначе «теорией Консервативной революции», можно прочитать: «Мы хотим осветить историю особой идеологии, которую нельзя причислить ни к разряду правых, ни к разряду левых. Наиболее распространенными названиями ее являются такие, как «Третий путь», «Консервативная революция» <..> Консервативные революционеры стремятся вернуться… к идеальному предкризисному миру Традиции, <..> к такому порядку, который предшествовал не только Революции, но и возникновению причин, к ней приведших. <..> За Революцию, тотальную, всеобновляющую, радикальную, но — в направлении, прямо противоположном Революции левых»[82].

То есть Дугин описывает гностический способ остановки развития мира, обращается к фашизму, называя его языком «новых правых», идеологией Третьего пути. Но для того, чтобы не просто подражать, а стать равноправным членом «новых правых», Дугину нужно было найти свои основания «Третьего пути», которые бы он самостоятельно развивал. И Дугин их нашел. Среди теоретиков Третьего пути Дугин называет «русских мыслителей евразийской ориентации»[83] Николая Трубецкого и Петра Савицкого, идеи которых он с 90-х гг. начал адаптировать к современной российской ситуации. Прежнее евразийство, разработанное в начале 20-х годов прошлого века группой русских эмигрантов под руководством Н. Трубецкого и П. Савицкого, пыталось найти для России альтернативную коммунистической мировоззренческую базу развития. В трактовке основателей евразийства Россия сложилась из «арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества и православной традиции» и благодаря монголо-татарскому влиянию «обрела свою геополитическую самостоятельность и сохранила духовную независимость от агрессивного романо-германского мира». То есть русско-тюркский и православно-исламский союз, оформленный под знаменем «Евразии», противопоставлялся «агрессивной католической и протестантской Европе».

В дальнейшем, став новым идеологом евразийства, А. Дугин в своих статьях и книгах поет дифирамбы Чингисхану, принесшему русским «свободу от ярма Запада» и передавшему им «основы государственного аппарата» для управления Евразией, а также превозносит завоевателя Тимура, «воспроизводившего изначальный чингисхановский импульс в мусульманском контексте». По Дугину, «Москва <…> усвоила понимание евразийского материка как единого пространства, подлежащего универсальной унификации на особых сакральных принципах, сопряженных с этикой Великого Турана».