Стрелков и Бородай - карты раскрыты - [12]
Мы воюем не с Украиной и не с украинцами, малороссами, мы воюем с новым мировым порядком, с идеологией прежде всего. Мы противопоставляем идее мирового порядка, по сути, американского, идею «Русского мира», это не Земшарная республика Советов, о которой мечтали большевики, но на уровне большого Евразийского континента это значимая сила, и мы пытаемся отстоять место этой силы и ее право на жизнь.
Дарья Андреева, обозреватель Пресс-центра Новороссия специально для «Актуальных Комментариев»
Никакой зачистки не происходит, идет абсолютно естественный процесс ротации кадров, в том числе, и местных
Былинный герой Гиркин: Я… до этого планировал не Донецк СНАЧАЛА оставить, а Горловку
Александр ПРОХАНОВ. Вы сказали, что для противника ваш выход из Славянска был совершенно неожиданным.
.
Игорь СТРЕЛКОВ. Да, он их обескуражил. Ведь у меня был приказ категорический — не сдавать Славянск. А когда я сообщил о том, что намерен выйти, мне несколько раз повторили приказ не выходить, оборонять Славянск до последнего. «Вас обязательно деблокируют, обороняйте Славянск». Спрашиваю: «Чем поможете?» Молчание. А у меня — тысяча человек и тысячи членов их семей. Положить их я права не имел. Поэтому я принял решение на прорыв.
Александр ПРОХАНОВ. Были в этой критической обстановке намерения и из Донецка уйти, силы-то неравные были опять?
.
Игорь СТРЕЛКОВ. Меня же обвиняют, что я хотел оставить Донецк. Рассказываю честно: в какой-то момент я перестал верить, что помощь из России вообще придёт. Просто перестал верить! И никто не мог мне это гарантировать.
.
Критический момент для меня, как командира, был во время прорыва в Шахтёрске. Когда они выбили нас из Дебальцево, и просто усиленная колонна 25-й бригады украинской пошла на Шахтёрск, вошла в город. Когда они заняли Дебальцево, я уже понял, что следующий рывок сделают на Шахтёрск. Я снял с фронта, то есть выделил из других батальонов, две роты. И они уже стояли на погрузке. И в момент, когда противник вошёл в Шахтёрск, одна моя рота двигалась туда, а другая была на погрузке двигаться туда.
.
Соответственно, сразу после этого я снял ещё две роты, потом ещё одну, отправил туда бронегруппу «Оплота», то есть создал группировку. При этом обнажал я именно Донецк. Потому что был уверен: если противник и сунется в Донецк, то тут на улицах мы как-нибудь его задержим, а сдать Шахтёрск — означало полностью всё потерять.
.
Поскольку у нас была полупартизанская армия, грузились мы долго. Передвигались тоже долго. У всех ополченцев — семьи, они из Славянска вывезены были. И мы лишь частично успели упредить их. Одна рота всё-таки вошла в Шахтёрск и не дала его занять. Но укры перерезали дорогу между Шахтёрском и Торезом. Потом их с этой дороги с трудом выбивали.
.
Бои были целую неделю, командовал Царь — Кононов. Поэтому я и поддержал его кандидатуру на пост министра обороны — как командир батальона он показал себя очень хорошо. У него был усиленный батальон. Четыре Славянских роты, моя рота военной полиции, бронегруппа «Оплота», батареи… Всем этим он нормально маневрировал. Выбил 25-ю бригаду, разгромил её с достаточно небольшими потерями со своей стороны.
.
В момент, когда противник перерезал дорогу между Шахтёрском и Терезом, у меня наступил психологический кризис, я начал думать о том, что делать, подумывал переносить штаб в Шахтёрск или Снежное и готовить эвакуацию Донецка. Потому что понимал: если помощи не будет, то надо хотя бы спасти людей.
.
Александр ПРОХАНОВ. Вы не должны этот момент характеризовать как психологический перелом. Я внимательно следил за процессами, за динамикой ваших выступлений и, может быть, за динамикой вашей судьбы. И считаю, что вы всё делали правильно. Всё делали правильно! Исходя из реальных соотношений сил, иначе вы не могли поступать. С другой стороны, всё, что вы делали, — это мессианский подвиг.
.
Игорь СТРЕЛКОВ. Почему говорю, что перелом был? Потому что в тот момент я приказал готовить штаб к свёртыванию, всем штабникам грузиться. Люди не обсуждали мои приказы, потому что мне верили. И сам я выехал в Шахтёрск вперёд. Но в этот момент дорога была перерезана. Я целый день там пробыл, поговорил с бойцами, посмотрел. В течение дня я практически бригадой Шахтерской не управлял, видел, что Царь нормально справляется и вмешиваться в действия командира не хотел.
.
К вечеру, пообщавшись с людьми, я принял решение не оставлять Донецк, хотя до этого планировал не Донецк сначала оставить, а Горловку. И за счёт горловского гарнизона прикрыть северный фас Донецка и линию на Шахтёрск. Потому что у нас там образовалась огромная, ничем не прикрытая дыра. Но тут ещё сыграло роль то, что в Горловке стоял Боцман, и он отстоял Горловку.
.
Боцман поступил абсолютно правильно: он моему приказу готовить эвакуацию не подчинился.
.
А на следующий день этот приказ отменился сам собой. Я понял: в той ситуации, что сложилась, мы не сможем организованно вывести войска ни из Донецка, ни из Горловки. Нам отрезали последнюю дорогу, а полевые дороги очень неудобные. Я воочию представил эвакуацию Донецка и Горловки — колонны беженцев, расстреливаемые на дорогах со всех сторон. Понял, что лучше принять бой в Донецке, чем все эти прорывы. Вечером я вернулся в Донецк и уже, несмотря на всю тяжесть ситуации, не планировал ни переноса штаба, ничего.
