Стрела времени - [46]

Таким образом, сложилась очень странная ситуация. На протяжении большей части двадцатого столетия существует теория вселенной, которую все используют и с которой все согласны, но никто не может сказать, что же она все-таки говорит о строении мира.

— Но какое отношение все это имеет к мультимиру? — спросил Марек.

— Я как раз подхожу к этому, — ответил Гордон.

* * *

— Множество физиков пыталось объяснять эти уравнения, — сказал Гордон, — но все объяснения по той или иной причине оказывались неудачными И тогда в 1957 году физик по имени Хью Эверетт предложил новую смелую гипотезу. Эверетт заявил, что наша Вселенная — та вселенная, которую мы видим, вселенная камней и деревьев, людей и безмерно удаленных галактик, — является только одной из бесконечного количества вселенных, существующих бок о бок.

Все эти вселенные непрерывно разделяются и отличаются одна от другой. Так что имеется вселенная, где Гитлер проиграл войну, и другая, где он победил; вселенная, где Кеннеди погиб, и другая, где он остался жив. Есть мир, в котором вы утром почистили зубы, и мир, где вы этого не делали. И так далее и тому подобное. Бесконечность миров.

Эверетт назвал свою гипотезу «многомирной» интерпретацией квантовой механики. Его объяснение было совместимо с квантовыми уравнениями, но физики посчитали, что с ним очень трудно согласиться. Им совершенно не понравилась мысль о череде беспрестанно расщепляющихся миров Они сочли невероятным, что реальность может иметь такую форму.

Большинство физиков до сих пор отказываются принять эту теорию, — добавил Гордон. — Даже несмотря на то, что еще никто не доказал ее ошибочность.

Сам Эверетт не желал мириться с возражениями коллег. Он настаивал на том, что теория верна, нравится она им или нет. Те, кто не верил в его теорию, были просто-напросто старомодными тугодумами, такими же, как те ученые, которые отказались принять теорию Коперника, поместившую Солнце в центр Солнечной системы, — в то время она тоже казалась невероятной. А Эверетт клялся, что концепция множественности миров на самом деле верна. Что действительно существуют множественные вселенные. Причем существуют они непосредственно рядом с нашим собственным миром. Все эти множественные вселенные получили в конечном счете наименование «мультимир».

— Минуточку, минуточку, — перебил его Крис. — Вы говорите нам правду?

— Да, — подтвердил Гордон, — правду.

— А откуда вам это известно? — в свою очередь спросил Марек.

— Я сейчас покажу вам кое-что, — ответил Гордон.

Он достал простую картонную папку, на которой было написано: «МТК. ЗВК-технология».

* * *

Он вынул оттуда чистый лист бумаги и начал рисовать.

— Лет двести назад был проведен один очень простой эксперимент. Были поставлены две стенки одна перед другой. В первой стенке имелась одна вертикальная прорезь. — Он показал археологам рисунок.

— Теперь освещаем сзади стену с прорезью. На противоположной стене вы увидите…

* * *

— Белую линию, — подхватил Марек. — От света, проникающего через прорезь.

— Правильно. Она будет выглядеть примерно так. — Гордон вынул полоску фотобумаги.

* * *

Гордон продолжал рисовать.

— Теперь мы сделаем в стене не одну, а две прорези. Точно так же светим на нее сзади, и на противоположной стене вы на этот раз увидите…

* * *

— Две вертикальные линии, — заявил Марек.

— Нет. Вы увидите несколько светлых и темных полос, он показал им другую полоску фотобумаги.

* * *

— И, — продолжал Гордон, — если вы пропустите свет через четыре прорези, то получите половинное количество полос по сравнению с предыдущим разом. Потому что каждая вторая полоса, вместо того чтобы быть светлой, окажется черной.

* * *

Марек нахмурился.

— Большее количество прорезей означает меньшее количество полос. Но почему же?

— Обычно это явление объясняют при помощи схемы, которую я только что набросал: световые потоки, проходящие через прорези, накладываются один на другой, словно две волны. В некоторых местах они усиливают друг друга, а в других — взаимно гасятся. И таким образом на стене образуется чередование светлых и темных полос. Мы говорим, что волны интерферируют одна с другой, давая в результате интерференционную картину.

— Ну и что же здесь неверно? — растерянно спросил Крис Хьюджес.

— Неверно то, — веско ответил Гордон, — что я привел вам объяснение на уровне девятнадцатого века. Оно могло считаться безукоризненным в ту эпоху, когда всем было известно, что свет — это волна. Но со времен Эйнштейна мы узнали, что свет состоит из частиц, именуемых фотонами. Каким образом, по вашему мнению, пучок фотонов может образовать такую решетку?

Воцарилась тишина. Археологи недоуменно покачали головами.

В разговор впервые вступил Дэвид Стерн:

— Частицы не настолько просты, как вы их описали. Они в определенных ситуациях обладают некоторыми свойствами, сходными с волновыми. Частицы могут интерферировать между собой. В данном случае фотоны светового луча интерферируют друг с другом, образуя такую картину.

— Это кажется логичным, — отозвался Гордон. — В конце концов, луч света состоит из мириадов и мириадов крохотных фотонов. Нетрудно вообразить, что все они будут тем или иным образом взаимодействовать друг с другом, создавая в итоге интерференционную картину.