Стрела времени - [161]

В предыдущих столетиях люди желали, чтобы их спасали от гибели, улучшали их жизнь, освобождали их, обучали… Ну а в нашем веке они хотят, чтобы их развлекали. Больше всего боятся не болезни или смерти, а скуки. Ощущения того, что нечем занять время, нечего делать. Ощущения того, что нечему удивляться.

Но чем же закончится эта маниакальная страсть к развлечениям? Что люди будут делать, когда они устанут от телевидения? Когда им надоест кино? Мы уже знаем ответ — они включатся в совместные действия: спортивные состязания, тематические парки, развлекательные поездки, «русские горки». Структурированные забавы, запланированные острые ощущения. А что они будут делать потом, когда им прискучат тематические парки и запланированные острые ощущения? Рано или поздно все тайное становится явным. Они начнут понимать, что луна-парк — это на самом деле своего рода тюрьма и они платят за то, чтобы им позволили присоединиться к числу заключенных.

Когда они поймут это, то кинутся на поиски подлинности. Подлинность станет ключевым словом двадцать первого столетия. А что есть подлинность? Нечто такое, что не было изобретено и создано для того, чтобы приносить прибыль. Нечто такое, чем не управляют корпорации. Нечто такое, что существует ради своей собственной пользы, обладает своей собственной формой. Но, конечно, в современном мире ничто не имеет возможности обрести свою собственную форму. Современный мир — это эквивалент регулярного парка, где все рассажено по линейке и предназначено для того, чтобы приносить выгоду. Где ничего не остается нетронутым, где нет ничего естественного.

И куда же тогда обратятся люди в поисках столь редкого и желанного ощущения подлинности? Они обратятся к прошлому.

Прошлое, бесспорно, подлинно. Прошлое — это мир, который существовал до Диснея, Мердока, «Ниссан», «Сони», «Ай-Би-Эм» и прочих властителей нашего времени. Прошлое существовало до их появления. Прошлое развивалось и сходило на нет без их вмешательства, без их шаблонов, без их торговли. Прошлое реально. Оно подлинно. И это сделает прошлое невероятно привлекательным. Именно поэтому я говорю, что будущее есть прошлое. Прошлое — это единственная реальная альтернатива… Что? Диана, что это значит? — Он вдруг прервал свою речь, так как в зал вошла Крамер.

— У нас проблема в зале перехода. Похоже, что взрыв все же повредил уцелевшие водяные щиты. Гордон провел компьютерное моделирование, которое предсказало разрушение трех щитов после их заполнения водой.

— Диана, это же ясно даже горелому пню, — проворчал Дониджер, зажав в кулаке галстук. — Вы хотите мне сказать, что они могут вернуться на незащищенную площадку?

— Да.

— Так вот, мы не можем пойти на такой риск.

— Это не так просто…

— Нет, именно так, — прервал ее Дониджер. — Мы не можем так рисковать. Я предпочел бы, чтобы они не вернулись вообще, чем вернулись с серьезными повреждениями.

— Но…

— Но что? Почему Гордон, зная результаты имитации, все равно продолжает возиться с этим делом?

— Он не доверяет результатам моделирования. Он говорит, что оно сделано очень поспешно и недостоверно, и считает, что переход пройдет прекрасно.

— Мы не можем так рисковать, — повторил Дониджер, резко мотнув головой. — Они не могут вернуться без щитов. Точка.

Крамер закусила губу.

— Боб, я думаю…

— Вот что, — перебил он ее, — у вас что, амнезия? Именно вы не позволили отправить туда Стерна, опасаясь ошибок транскрипции. А теперь вы хотите позволить целой группе, будь она проклята, совершить переход без защиты? Нет, Диана.

— Ладно, — с видимой неохотой сказала она. — Я сейчас пойду туда и поговорю…

— Нет. Никаких разговоров. Пресеките это. Отключите питание, если понадобится. Но не допустите возвращения этих людей. В этом я прав, и вы сами это знаете.

* * *

В диспетчерской Гордон, казалось, лишился дара речи.

— Что он сказал? — спросил Гордон, совладав наконец с собой.

— Им нельзя возвращаться. Боб заявил это категорически.

— Но они должны вернуться! — воскликнул Дэвид Стерн. — Вы должны позволить им.

— Нет, я не позволю, — ответила Крамер.

— Но… — Джон, — сказала Крамер, повернувшись к Гордону, — он видел Уэлси? Вы показали ему Уэлси?

— Кто такой Уэлси?

— Уэлси — это кот, — пояснил Гордон.

— Уэлси раскололо, — сказала Крамер Стерну. — Он был одним из первых подопытных животных, которых мы переправляли. Тогда мы еще не знали, что при переходе нужно использовать водяные щиты. И его раскололо.

— Что значит «раскололо»?

Крамер вновь повернулась к Гордону:

— Вы что, не говорили ему об этом?

— Конечно, говорил, — ответил тот. Он обратился к Стерну:

— У кота были очень серьезные ошибки транскрипции. — Но, Диана, это случилось уже несколько лет назад, а тогда у нас были еще и серьезные проблемы с компьютерами…

— Покажите ему, — повелительно проронила Крамер. — И тогда посмотрим, будет ли он так же стремиться вернуть назад своих друзей. Но суть в том, что Боб принял решение по этому поводу, и его решение: ни в коем случае. Если у нас нет предохранительных щитов, то никто не может вернуться. Ни при каких обстоятельствах.

Один из операторов, сидевших за пультами, сказал: