Стрела на излете - [45]

13

Прошение было составлено по всем правилам - орден дознавателей Хейнара просил высочайшего королевского позволения на арест Эльвина Дарио, графа Инваноса, за поклонение Ареду - пергамент с зеленоватым отливом, внизу гербовая печать - факел негасимой истины, обвитый кнутом. Министр государственного спокойствия тихо выругался и отправился искать нового ученика Хранителя, не так давно возглавлявшего это славное учреждение. Долго искать не пришлось - бывший дознаватель поклонялся богу знания со всем рвением новообращенного, проводя дни и ночи в библиотеке. Чанг сунул уткнувшемуся в рукопись Реймону документ и поинтересовался:

- Вы специально выбираете самых толковых графов, чтобы обвинить в поклонении Ареду? Сначала Виастро, теперь Инванос. Подобное постоянство наводит на определенные подозрения.

Реймон мельком глянул на прошение, не высказав ни удивления, ни заинтересованности:

- Я сменил стезю, о чем вам, господин министр, прекрасно известно. Обращайтесь к моему преемнику. Но позвольте напомнить, что бывшего графа Виастро я застал с окровавленным кинжалом над телом жертвы, и скорее поверю своим глазам, чем неизвестно откуда взявшемуся признанию якобы жреца Ареда. А родной дядя Эльвина Дарио - друг и укрыватель Старниса. Странно, что на подозрения вас не наводит это совпадение.

- Псы Хейнара собираются арестовать всех, кто имеет хоть какое-то отношение к Старнису? Это половина правящих лордов империи, - предложение обратиться к нынешнему главе ордена Чанг проигнорировал, а Реймон не стал дальше играть в "зов Аммерта":

- Верно - мы псы, и мы взяли след. Он привел нас в графский дворец. Дарио продался Ареду. Его жену принесли в жертву, и сразу же граф прозрел. А следом - женился второй раз, едва успев снять траур, - тихий голос дознавателя дрожал то ли от ярости, то ли от брезгливости.

- И почему вы так уверены, что глаза Эльвину Дарио раскрыл Аред, а не Эарнир, которому он построил храм?

- Печать Ареда ни с чем не спутаешь.

Чанг на минуту задумался, потом спросил:

- А на Вэрде Старнисе вы тоже видели эту печать?

- Нет. Но это ничего не значит. Проклятый поддерживает только тех, кто может ему служить. Попавших в наши руки Он бросает, повергая во тьму и отчаянье, предательство - Его сущность.

Министр молчал. Дознаватели Хейнара никогда не стремились к власти или к личной выгоде. Даже при Саломэ Шестой Святой, когда их влиянию не было границ. Если они и заблуждались, (а что Старнис был невиновен, Чанг не сомневался), то искренне и из лучших побуждений. Они верили, что искореняют скверну, исполняют волю Семерых. Чанга же куда больше волновали приземленные материи: кто будет охранять границы, собирать налоги и не испытывать при этом терпение короля. А Эльвин Дарио был одним из немногих лордов, довольных преобразованиями его величества.

Но если граф и впрямь связался с Проклятым… министр поморщился - короткое правление Саломэ Темной оставило по себе весьма недобрую память. И все же - печать там или не печать, простому смертному не видно, а провинция процветала. Эльвин здраво сочетал разумную осторожность с новыми порядками, и король благоволил графу Инваноса. Но пса Хейнара не переубедить государственными соображениями и не запугать королевским гневом.

- Король не позволит арестовать графа Инваноса.

- Эльфы - орудие Творца в борьбе со скверной Ареда, - медленно произнес ученик Хранителя, - и если король-эльф не позволяет дознавателям Хейнара исполнять свой долг…

- То ему, должно быть, виднее, - быстро прервал Реймона Чанг. Дознаватель сказал достаточно, пожалуй, даже больше, чем министр хотел услышать. - Прежде чем что-либо предпринимать, нужно точно знать, что происходит. Я не верю в аредопоклонника, возводящего храмы Эарниру. И хотя мне не дано увидеть печать Ареда, с графом я разговаривал. Он слишком светлый человек для тьмы.

- Странно слышать подобную оценку от вас, господин министр, - узкие губы Реймона поломала кривая усмешка.

- Я отправлю своих людей в Инванос, господин бывший старший дознаватель. Если скверна в Эльвине Дарио ограничивается печатью на челе, то он и дальше будет править своей провинцией. А за грехи расплатится в посмертии. Если же к печати прилагаются прочие атрибуты культа, то в прошении не будет нужды.

Взгляд пса Хейнара встретился со взглядом министра: ледяной серый, пронизывающий и осуждающий, против тусклого зеленого, спокойного и оценивающего. Безмолвная дуэль длилась несколько мгновений и дознаватель уступил, прикрыв воспаленные от книжной пыли веки:

- Вы не слуга Хейнара, Чанг, а беретесь судить. Быстро и не зная сомнений. Но я хочу предупредить вас - там, куда вы идете, темно, и легко оступиться. Вы знаете, куда приводят благие намеренья.

Министр молчал. Долго, так долго, что дознаватель уже и не ждал ответа, потом все же сказал:

- На алтарь, или к алтарю. Но у меня нет благих намерений, я не стремлюсь к справедливости, и не борюсь против зла. Я всего лишь исполняю свой долг.

Реймон медленно кивнул. Как и все мы… Однако, исполняя свой долг, господин министр все глубже влезал в долги иного рода, но этот счет ему предъявит Келиан, а не Хейнар.