Стрела и солнце - [87]
Темный, неграмотный бедняк, верящий в жизнь, благородней ученого мудреца, проповедующего смерть.
Не в грозных указах царей, не в тяжелых свитках папируса, исписанных тонкими пальцами какого-нибудь мудреца, не в колчанах жестоких воителей — в мозолистых, грязных от работы, сильных руках бесхитростных, грубоватых, здоровых, добрых, а когда надо — и беспощадных людей судьба мира, завтра человечества.
И что значит перед лицом народа-исполина какой-то жалкий, сбившийся с пути человек по имени Орест?
И что выше — мелкое горе какой-то несчастной женщины по имени Гикия или спокойствие и радость тысяч сердец?
Гикия представила себе, что случится в эту ночь, если она не поднимет тревогу. Внезапный удар в мирной тишине… Кровь на порогах домов. Разбитые головы детей. Огонь, красный отблеск пожара на волнах, крики, резня, стоны, грабеж, погоня, стук мечей, ужас, позор и назавтра торжество мерзкого ростовщика Коттала.
Женщина сделала несколько шагов к ложу Ореста.
Рухнула на колени, припала губами к ногам боспорянина. Орест не шевелился. Может быть, он умер.
— Не сердись, родной, — прошептала она чуть слышно. — Я не могу променять тысячу жизней на одну. Прощай, я никогда не забуду тебя. Прости, супруг мой. Умри, мой враг…
Ей с поразительной ясностью вспомнились стихи из Эврипидовой «Ифигении в Авлиде», которую они смотрели когда-то вместе:
Она поднялась, строгая и прямая, накинула на плечи темное покрывало и, твердо ступая по холодным, как могильные плиты, камням пола, бесшумно вышла в ночь.
Пираты истомились от ожидания, но Аспатана не показывался.
Драконт потерял терпение.
— Провались я в тартар, если хоть беса понимаю, — с тревогой проворчал разбойник, прислушиваясь к разлитой вокруг тишине. — Эй, Клеомен! Тебе не кажется, что нам пора уже вылезать из этой дыры?
— Да, Драконт. Чует мое сердце — время уже за полночь.
— А ты как думаешь, Лисандр?
— Пожалуй, Клеомен прав. Или… кто тут разберется? Сидишь в яме, ни земли, ни неба не видишь. Может, еще рано. Аспатана дал бы знать.
— Должно быть, рано, — угрюмо согласился Драконт,
Пираты замолчали. Но тишина действовала угнетающе, разбойников охватил страх.
— Вот что, Клеомен, — опять подал голос Драконт. — Не зря говорят: молись Афине, но и рукой двигай. Выползи на конюшню, осторожно, как мышь, юркни во двор. Посмотри, что там делается. Остерегайся собак.
Пират нырнул через черную пустоту входа в другую часть подвала, примыкающую к скотному двору.
— А ну, молодцы, поднимайтесь, — мрачно приказал вожак. — Пора браться за дело.
— Но ведь Аспатана… — возразил было Лисандр, но Драконт гневно перебил товарища:
— Э, будь он проклят! Может, Аспатана не появится до самого утра? Кто знает, какая беда с ним приключилась. Напился. Схвачен. Или отослали куда-нибудь. Всякое бывает.
— Тогда бы Кастор и Полидевк…
— Нет, тут пахнет чем-то скверным. Пошевеливайтесь!
— А как Коттал узнает, что мы начали, если те двое…
— Как-нибудь узнает! — свирепо зашипел Драконт. — По шуму догадается. Делай свое дело, болван!
Пираты сбросили плащи, потуже затянули пояса, приладили к левой руке щиты, попробовали, хорошо ли выходят мечи из ножен, опустили забрала шлемов.
И тут появился растерянный Клеомен.
— Что такое? — встрепенулся Драконт.
— Х-хода… н-нет, — ответил Клеомен, заикаясь.
— Как нет? — испуганно прошептал Драконт. — Куда он девался!
— З-завален!
У пиратов волосы зашевелились от ужаса. Тайник открыт! Драконт трясущейся рукой отер сразу выступивший на лбу липкий пот, спросил пересохшими губами:
— Ты… хорошо проверил? Может, Аспатана чуть привалил камень, чтобы кто-нибудь случайно не забрел сюда?
— Нет, целая глыба, не своротить. Но это не все. — Клеомен, внезапно ослабев, прислонился к стене. — Слушайте.
Пираты стихли.
Наверху нарастал шум — не пьяный, беспорядочный гвалт и визг праздничных шествий и плясок, а сдержанный гул воинских отрядов, готовых к битве. До слуха морских бродяг донеслись звуки отрывистых команд, топот множества ног, обутых в тяжелые солдатские башмаки, стук щитов и звон мечей.
— Вокруг дома полно народу, — просипел Клеомен. — Попались!
— А-а, прроклятье! — зарычал Драконт. — Нас предали, дети мои. Это сделал Аспатана!
Он одним прыжком выскочил на середину помещения.
— Друзья, мы в ловушке! Сюда херсонеситы не посмеют сунуться… — Драконт покосился на темный ход и дико оскалился, — но способ выкурить нас они найдут. Пробьемся через потолок! — Драконт сунул кулак вверх. — Ликон, рябой Фиамид, проверьте, насколько он прочен. Только бы вырваться из этой дыры, а там — ыхх! — Главарь вцепился в рукоять меча и заскрежетал зубами.
И вдруг они услышали сквозь какую-то невидимую для них отдушину приглушенный голос Аспатаны:
— Харн! Сдавайся, иначе — смерть.
— Сдаться?! — взвыл Драконт. — Я тебе сдамся, предатель, нож тебе в глотку, сарматская вонючка! Дай только выбраться отсюда… Как потолок, Фиамид?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У кочевых саков, древних жителей Турана, погиб на охоте вождь. Саки избирают предводительницей жену погибшего вождя — гордую и мудрую Томруз.Царь персов Куруш (Кир), давно мечтавший о захвате Средней Азии, предлагает Томруз выйти за него замуж.Саки разгадывают хитрый замысел персидского царя — по старинному восточному обычаю иноземный царь, женившись на местной правительнице, становится хозяином страны.Томруз отказывается выйти замуж за Куруша. Тогда разгневанный царь выступает во главе сильного войска к Аму-Дарье.
Многострадальная земля Турана (Средняя Азия) за долгие века встречала немало завоевателей. И когда однажды с горных перевалов на равнины хлынула закованная в бронзу непобедимая армия Искандера Двурогого, сына Филиппа Македонского, на пути завоевателей встала маленькая и гордая Согдиана под предводительством отважного вождя Спантамо.Читайте один из лучших романов известного писателя-историка Явдата Ильясова!
К 55 годам Марк Лициний Красс достиг вершин власти, славы и богатства. Он стал членом триумвирата вместе с Юлием Цезарем и Гнеем Помпеем — то есть фактическим правителем Римской республики. Его состояние было сравнимо с казной Вечного города. Но Крассу хотелось большего. Став консулом Сирии, он тут же развернул подготовку к войне с Парфией, в то время имевшей с Римом договор о дружбе. Вероломно вторгшись в Месопотамию, Красс захватил и ограбил несколько городов, в том числе и знаменитый храм Анахиты — богини-матери, устроив в нем свою ставку.
— Почему вы копаетесь в седой древности, кому это нужно? — Такой вопрос нередко задают Явдату Ильясову и устно, и со страниц печатных органов, в критических замечаниях. Между тем, на подобный вопрос давно и хорошо ответил Ф. Энгельс в своей книге «Анти-Дюринг»:«Седая древность» при всех обстоятельствах останется для всех будущих поколений необычайно интересной эпохой, потому что она образует основу всею позднейшего более высокого развития, потому что она имеет своим исходным пунктом выделение человека из животного царства, а своим содержанием — преодоление таких трудностей, которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям».Этим емким и точным определением и руководствовался писатель Я.
Знаменитый поэт, астроном, математик Омар Хайям (1048-1131) перенес за долгую жизнь много тяжелых испытаний: наветы и опалу, бедность и непонимание со стороны окружающих. Однако ни разу он не изменил себе. Своим талантом, знаниями, прогрессивными устремлениями он боролся за справедливость. За столетия имя Омара Хайяма обросло многочисленными легендами, подчас маловероятными. В повестях Явдата Ильясова делается смелая попытка прояснить сложный образ ученого и поэта.
В основе романа народного писателя Туркменистана — жизнь ставропольских туркмен в XVIII веке, их служение Российскому государству.Главный герой романа Арслан — сын туркменского хана Берека — тесно связан с Астраханским губернатором. По приказу императрицы Анны Иоановны он отправляется в Туркмению за ахалтекинскими конями. Однако в пределы Туркмении вторгаются полчища Надир-шаха и гонец императрицы оказывается в сложнейшем положении.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стефан Цвейг — австрийский прозаик, публицист, критик, автор множества новелл, ряда романов и беллетризованных биографий. В 1920-х он стал ошеломляюще знаменит. Со свойственной ему трезвостью Цвейг объяснял успех прежде всего заботой о читателе: подобно скульптору, он, автор, отсекал лишнее от первоначального текста, превращая его в емкую небольшую книгу.Перевод с немецкого П. С. Бернштейна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
