Стрела Бодимура - [58]

— Но что произошло?!

Меня охватило секундное замешательство. Нужно ли скрывать от Сардельки правду?

— Видишь ли, андроид захватил твое тело, нейрокопировал себя в него и проник в Мертвый город, чтобы взорвать Хрустальную Сферу. Группа Кабирова вся погибла. Так же, как и сам клон.

— Клон? — переспросила Сарделька. — Какой клон?

— Разве ты не помнишь наш разговор до моего отлета? Под именем Ури Сорди на станции обитал не землянин, а клон-конфедерат. Вспомни…

— Нет, не помню… Ничего не помню… Влад, подожди! Если клон захватил мое тело и погиб, то тогда каким образом я очутилась в ангаре у везделета?

Лично мне было ясно, что сработал пресловутый эффект Кабирова. Добравшись до Хрустальной Сферы, Сорди нашпиговал ее взрывчаткой, а творение Кормчих успело воспроизвести двойника и забросить его в ангар. Но поскольку на голове у клона был обруч Марион, то каким-то никому не известным способом Сфера вернула вновь рожденному женскому телу первоначальный разум.

Вот только как сказать об этом Сардельке? Старая королева умерла, да здравствует новая королева? А как девушка отнесется к тому, что она уже не прежняя Марион Божович, а всего лишь репликант, ее точная копия? Разницы никакой, но как бы отнесся к этому я сам, окажись на ее месте?

— Ничего, — тихо пробормотал я, нежно касаясь волос девушки. — Ты вспомнишь. А потом к нам прилетит смена с Антрацен, и мы вернемся на Землю. Уже скоро. Нам надо многое сообщить Большому Совету.

Сарделька вздохнула, прижалась головой к моему плечу и совсем по-детски прошептала:

— Влад, только обещай, что больше ничего не случится…

Новосибирск, 2003

РАССКАЗЫ

В. Никитин КАРАВАН

Долог путь каравана через пески — ленивое солнце нещадно палит, а раскаленная Сирийская пустыня равнодушна к странникам. Годами не выпадает там дождь, потому в знойном мареве пересыхают колодцы, чахнет скудная растительность, гибнет всё живое…

На седьмой день перехода из Дамаска в славный город Багдад показались Мешхетские скалы — место опасное, издавна проклятое всеми путниками. Остроконечные глыбы возвышались над равниной подобно стенам волшебного замка, которые будто по воле темных сил неожиданно выросли из вечерней мглы.

Погонщики-арабы в потрепанных халатах разом встрепенулись, вцепились в поводья, закричали ломкими высокими голосами, призывая верблюдов и мулов во имя Аллаха шагать быстрее.

Зофар поддался общему волнению и по примеру опытных караванщиков тоже пару раз огрел своего тощего ишака хлыстом, чтобы не отставать от остальных путников. Его жена Зубейда без напоминаний соскользнула со спины животного и засеменила рядом с мужем, испуганно моргая из-под белой чадры карими с поволокой глазами. Впрочем, джиннов, ифритов и маридов пока не было видно — вероятно, те решили не беспокоить простых смертных своим присутствием и дьявольскими проделками.

Процессия быстро вышла к руслу давно пересохшей реки и вознамерилась по растрескавшемуся от жары дну обогнуть каменистую гряду. Однако сумерки, сгустившиеся у скал, уже через час обволокли округу непроглядной тьмой, и караван-баши, опасаясь, как бы злой дух пустынь Гауль не сбил их с верной дороги, был вынужден остановить караван на ночлег.

Первым делом правоверные опустились на колени и воздали благодарение Всевышнему за то, что день по его милости прошел спокойно для души и необременительно для кошелька. Затем, соорудив небольшой костер из вязанки хвороста и запасов кизяка, люди быстро насытились вяленым мясом и вскипятили чай. После того как ароматный напиток был разлит по пиалам, все уселись в кружок, опираясь на теплые бока вьючных животных, дабы время перед сном провести в приятной беседе между собою, как это принято у благовоспитанных мусульман.

Только Зофар и Зубейда разместились в стороне от всеобщего праздника желудков, удовольствовавшись парой глотков воды из стремительно худеющего бурдюка. Искать съестное в небольшом мешке из таифской кожи было бесполезно — последний подсохший абрикос пошел на корм их ишаку еще утром.

— Ничего, — успокоил Зофар молодую жену, облизывая сухие потрескавшиеся губы. — Потерпи, любимая. Через два дня мы вступим в благодатный край, где на деревьях поют райские птицы и растут персики, а добродушные чайханщики подают кишмиш и халву к чаю бесплатно… Всего два дня пути. Мы дойдем!

Зубейда, положив голову на колени мужа, с печальной улыбкой смотрела ему в глаза и что-то прошептала в ответ. Зофар не разобрал слов — он весь день провел на ногах, и сейчас его веки слипались, словно их обмазали медом.

Между тем в кругу костра спор о достоинствах джамидийских верблюдов по сравнению с аваджийскими плавно перетек в разговор о сытной багдадской жизни, а тот уже вскоре сменился многочисленными проклятиями, которыми путники стали поносить иноземцев-крестоносцев, чьи зверства в Палестине вынудили их, подданных Аллаха, бежать с насиженных мест в чужие края. За этим последовали тягостные вздохи и заунывный плач зурны.

Костерок доживал последние минуты. Кое-кто уже задремал, кто-то вытащил кости. Через мгновение рядом с бородатым сидонским торговцем образовался кружок из почитателей этой древнейшей азартной игры.