Street English - [15]

Шрифт
Интервал

Реальная история:

— Что это у вас? — спросил меня президент нью-йоркского отделения программы международного студенческого обмена, указывая на мой значок с надписью “Same Shit Different Day [сэйм шит диферент дэй] (Дерьмо то же, но день новый)” — В Европе это, может, и смешно, но в Америке лучше снять,

“Блин!” — выругался я в сердцах, ибо значок этот был как раз американский. Через три недели со мной вновь произошел казус, и вновь из-за надписи. У меня была английская майка со слоганом “Smokers are butt suckers” [смоукерз а бат сакэз] (Кто курит тот сосет дерьмо). Слово butt [бат] мне англичане перевели как яд, по американцы объяснили, что это синоним слову shit. Поэтому над моей майкой стали смеяться. “Shit!” — выругался я уже по-английски (постепенно адаптировался) и стал возмущаться, что вот у нас, мол, если слово непечатное, то его и не печатают ни на майках, ни на трусах! Но майку заменить все же пришлось. Fuck! Кстати, про fuck.

Это словцо уже тремя градусами будет покрепче, чем shit. Используется оно в те моменты, когда хотят кого-то послать подальше или продемонстрировать свое раздражение. В этом плане мне лаже неприлично объяснять, что такое fuck you (и так все знают). Но вот само слово fuck и его производная fucking [факин] имеют, кстати, уже куда как больше значений, и не только отрицательных, но даже и положительных! Пример:

— Mihaell Get to the fucking car! [майкл, гет ту зе факин ка] — Майкл! Да садись же ты, твою мать, в машину! — так примерно можно перевести раздражительный наезд на своего подчиненного комиссара полиции, который уже третий раз вынужден повторить приказ своему сержанту. С нашей, русской точки зрения, обзывается, вроде как машина, а не сам сержант. Обратите внимание, что комиссар сказал fucking по отношению именно к автомобилю, а не к человеку, хотя предмет раздражения вовсе не автомобиль, а как раз человек.

— Get me this fucking room [гет ми зис факин рум] — Блин! Побыстрее бы добежать до комнаты! — причитает Быстрый Гонзалес, выбегая из душа в одном полотенце и пробегая мокрым но открытой дорожке до своей комнаты. В данном случае fucking room не означает, что комната трахнутая или еще какая-нибудь нехорошая. По-русски мы можем вместо “факин” сказать целую тираду печатного и непечатного мата, отражающего в той или иной степени ваше желание побыстрей добежать до комнаты. Так что мой перевод высказывания Быстрого Гонзалеса — самый скромный вариант.

Вы будете смеяться, но у fucking есть и позитивный смысл. Иногда точно также, как высказывается раздражение, этим словом подчеркивается и восхищение:

— You are so fucking beautiful today! [ю a coy факин бьютифул тудэй], — говорит восхищенно Мик своей подружке Джейн, глядя на нее перед выходом на сцену, где идет конкурс “Мисс Массачусетс”. И девушка довольно улыбается, а не дает оплеуху Мику. А все потому, что сейчас слово fucking играет роль положительного героя, и такую фразу можно перевести следующим образом: Ты обалденно красива сегодня! или Ты чертовски великолепна сегодня!

М-да уж. Что и говорить, отсутствие мата в английском языке ставит перед русскоговорящими переводчиками уйму проблем, когда одно и то же слово звучит то грубо, то не очень грубо, то вообще нейтрально, а то даже хорошо. Так, например, я долго объяснял одной знакомой москвичке, что на фразу you are fucking nice [найс] — ты чертовски красива обижаться не стоит, так как у них это значит, что ты действительно им понравилась. Кажется, я ее убедил.

Да уж, куда МГУ против минского иняза! Хотя, конечно, на торжественном официальном приеме или на детском вечере такие слэнговые штучки явно неуместны. Но вот в студенческо-молодежной среде, среди своих, знакомых и не очень, в пабе, на стадионе — это все нормально и в рамках приличия.

УРОК ОДИННАДЦАТЫЙ

Учись работать по блату в Америке

Однажды к нам, моему другу китайцу Чи и мне, двум студентам— “коммунистам”, работающим во время летних каникул на кухне в лагере отдыха американских детишек, подошел Том, американец средних лет, и сказал-. “Хочу вам предложить работу в сети малого бизнеса. Поедемте ко мне домой на уик-энд и там поговорим. Я живу тут недалеко под Бостоном. Вы согласны?”

— Да!

— Представляешь! — радостно говорил Чи, когда мы с ним рубали ножами перец на кухонном столе. — Это же беловоротничковая работа! То, о чем можно только мечтать. Удача сама лезет к нам в руки, Майкл.

— А почему он нам предложил? — задал я почти риторический вопрос.

— Сам подумай! Вся кухня на наших плечах держится. Гуэй еле шевелится. Я математик. Ты лингвист. Им такие люди, работящие и умные, нужны. Это здесь называется headhunting [хэдхантин].

— Охота за головами? — усмехнулся я. — Значит, мы — это дичь, головы?

— Нет, мы это Job Нunting [джаб хантин], тоже охотники, — отвечает более компетентный в местной жизни Чи. Он уже второй год учится в Штатах…


Итак, headhunt [хэдхант] — это не охота за головами индонезийских или африканских туземцев. Хотя именно так это слово и переводится. В английском языке слова охота, охотиться, часто обозначают поиск. House [хауз] (дом) hunting — значит


Еще от автора Михаил Анатольевич Голденков
Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.


Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…


Схватка

Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.


Три льва

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».


Русь. Другая история

Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?


Империя. Собирание земель русских

Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.


Рекомендуем почитать
Племянница словаря. Писатели о писательстве

Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.


Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.


Расшифрованный Достоевский. «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.


Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.


Загадки русского Заполярья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.