Стражи Волшебного мира - [66]

Хотя, что бы они сделали, даже если бы знали всю полноту его двуличия? Потребовали бы, чтобы он спустился с вершины достигнутого успеха? Попросили бы его уволиться? Постарались бы его устранить?

Все это и многое другое представлял он себе. Однако они не смогли разглядеть то, каким он был, а он никогда не давал им повода считать его чем то иным, кроме как надежным компромиссом в водовороте враждующих фракций, которые постоянно пытались истребить друг друга. Все они всерьез верили, что он является наименьшим злом.

Наверное, в конце концов, они бы все поняли, если бы прожили достаточно долго.

Драст Чажал преподал бы им урок.

На самом деле, он все время преподавал им уроки. Они просто не обращали внимания, за исключением горстки, но большая часть тех людей пропала.

Десять дней назад бывший Премьер—Министр, человек не старый и не слабый, заболел какой–то опасной болезнью, которая убила его в течение двадцати четырех часов. Происхождение этой болезни осталось тайной для всех, но не для будущего преемника и его сообщника, а напряженная борьба за то, чтобы занять освободившееся место, отвлекла тех, кто мог бы более внимательно изучить этот несчастный случай.

Все прошло согласно плану, который был задуман задолго до этих событий. Драст Чажал в показном стиле отказался выдвигать свою кандидатуру, когда его имя наконец всплыло на поверхность, чтобы выйти из тупика между двумя кандидатами, которые в открытую боролись за это место. Не испытывавшие добрых чувств ни друг к другу, ни к сторонникам соперника, эти двое обнаружили, что их обошел человек, который был едва различим в политическом пространстве, чтобы заслужить признание, и который, будучи номинирован, неоднократно настаивал на том, что другие более квалифицированы и опытны, чем он.

Несмотря на ожесточенные возражения от обоих настоящих кандидатов, отказавшийся выдвинуть свою кандидатуру был избран и новый Премьер—Министр принес присягу.

Потребовалось сделать еще кое–что, чтобы быть уверенным, что дело сделано. Он долго и упорно лоббировал необходимые голоса, не предлагая ничего, кроме советов и утешения тем, кто в открытую жаждал это положение, причем сам не проявляя к этому посту никакого интереса. Одни посчитали его приемлемой альтернативой тем вариантам, которые были для них неприемлемы. Другие полагали, что он настолько слаб, что они смогут манипулировать им в своих личных интересах. И те, и другие ошиблись.

Драсту Чажалу осталось лишь укрепиться в этом положении, причем не выказывая никакого стремления это сделать. Следующим шагом к достижению цели было уничтожение любой серьезной конкуренции.

С прежним Премьер—Министром, который ничего не подозревал, все прошло достаточно легко. Гораздо труднее придется с теми двумя, которые потеряли то положение, к которому стремились, и по всей вероятности захотят это изменить.

Но были и другие дела, требующие, так сказать, внимания, и в данный момент он был занят чем–то, никак не связанным с угрозами со стороны побежденных соперников. Они все равно не смогут действовать слишком быстро; ни один из них пока что не подозревал о его роли в устранении прежнего Премьер—Министра и их собственной дискредитации. Они выяснят это, как только достаточно глубоко проникнут в паутину его махинаций, но это не произойдет в одночасье. К тому времени, когда они узнают столько, что начнут беспокоиться, будет уже слишком поздно.

Он шел по коридорам, занятый своими мыслями, для всех остальных он представлялся человеком, отягощенным грузом своих новых обязанностей и отдавшим всего себя для выполнения тех задач, которые должны быть выполнены. Он направлялся в свои личные покои — те самые, что принадлежали прежнему Премьер—Министру, — дневная работа была завершена, наградой ему будет спокойный ночной отдых.

— Хорошего сна, Премьер—Министр, — пожелал ему проходящий мимо один из членов Совета.

— Сегодня вы отлично поработали, — вторил другой.

Он кивнул в ответ, но ничего не сказал. Он повернул в западное крыло здания, здесь начиналось его личное пространство, теперь принадлежащее только ему одному. На входе стояли стражники, а дальше уже виднелись двери в его покои. Стражники выпрямились и замерли, пока он проходил мимо, чем он втайне насладился. Куклы, которые управлялись невидимыми ниточками, за которые дергал он один. Какое удовольствие.

Тем не менее, он также понимал, что его власть была ему дарована с уверенностью в том, что в качестве компромиссного выбора Премьер—Министра его легко смогут отстранить. История таких резких перемен в руководстве Федерацией была длинной и красочной. Никого особо не тревожило то, что подобное случится снова. В конце концов, никто не был от этого застрахован.

Поэтому он уже планировал, как избежать того, что случалось с другими до него, намереваясь стать исключением.

Он открыл двери своих покоев и вошел внутрь, задержавшись на пороге, чтобы выяснить, прибыл ли Стун. Тот уже был здесь, сидел в кресле в тени занавешенных окон. Острые глаза Стуна сверкали в слабом свете, отбрасываемом свечами на камине. Драст закрыл за собой дверь и запер ее.