Стражи Перекрестка - [70]

– Итак, к делу, Василий Михайлович, – Хельтавар отмахнулся от клубов табачного дыма. – Голова эта, как вы понимаете, предмет весьма полезный. Главное ее достоинство в том, что она может давать вам советы. Причем советы всегда важные и правильные. Поэтому, настаиваю: пользуйтесь ею чаще. Обращайтесь к ней во всех ситуациях, когда у вас возникает затруднение с выполнением наших поручений или сталкиваетесь с какой-нибудь странностью. А сейчас спросите ее о чем-нибудь. Спросите о том, что вас волнует или поможет в вашей работе.

Хрипунов подумал с минутку и произнес, косясь на Маркинштейна:

– Вчера из гаража угнали новенькое «Рено» Ваганяна Карена Эдуардовича. Кто бы мог это сделать?

– Санька Склижок. Это все он, шельма слободская, – сообщила черепушка, со вкусом пожевывая фильтр. – А машину в Горячеводске на Войкого прячут.

– Я так и думал! Точно он! – Хрипунов радостно потер руки и повернулся к магистру: – Работает! Сто процентов работает!

– Ну, дай я тебя поцелую, – в страстном порыве голова снова закачалась на цепочке.

– Вот и славно, раз работает, – сказал дейф, не обращая внимания на лирический настрой усопшего. – Теперь спросите что-нибудь посущественнее.

В этот раз подполковник думал дольше. Он прошелся по ковровой дорожке до стола, открыл и закрыл ноутбук, зашелестел бумагами в папке. Потом повернулся и спросил:

– И как мне дальше управлять Управлением? Народ тихонько бунтует. Пока тихонько. Сегодня семнадцать человек не вышли на службу. Варгасин и Жоголев отказались выполнить мои приказания. Мы все живем будто в предчувствии катастрофы. Боюсь, она случиться, и все здесь прахом пойдет.

– Хороший вопрос! – Тришка махнул хвостом и старательно зааплодировал. – Очень правильный, своевременный.

– Землетрясения не будет, – прошлепал губами Маркинштейн. – Голову на отсечение даю, все обойдется. Поймите же, Василий Михайлович, – это революция. Она только с виду страшная, а на самом деле революция – это любовь. Здесь все по-весеннему: не полюбишь ты – полюбят тебя. И, конечно, в объятиях любви этой случиться зарождение нового мира. С сотрудниками советую вам быть построже. Многих следует уволить. Штат управления слишком раздут. Оставьте самых исполнительных и преданных – потом вместе составим список – остальных коленом под зад. И зарплату надо платить людям менликами – рубли выходят из моды. И многое в работе вашей надо менять, – Яков Иванович закашлялся, окурок выпал из его рта.

– Золотые слова! – подхватил Тришка. – Менять надо. Все и к чертовой матери! Надо народу показать лицом новые идеи и новые ценности. А начинать следует с названий. Вот мы уже переименовали и Водоканал, и Горгаз, и роддом, и много чего еще – все совершенно по-другому заработало. На очереди городская Дума, мусоросжигательный завод, кладбище и все бани. И для вас название придумали. Ну-ка давайте сюда бумагу – буду Указ писать, – усаживаясь за стол, гог щелкнул пальцем.

Хрипунов быстренько подал ему несколько листов бумаги и шариковую ручку.

– Э-э… – произнес в задумчивости Тришка. – Итак… Сиим числом повелеваю переименовать Управление Внутренних Дел в… – здесь он опять замялся и обратился за помощью к Маркинштейну: – Яков Иванович, чего, по вашему мнению, не хватает нашей милиции? Наиболее остро чего не хватает: пистолетов с пулями, наручников или автомобилей?

– Честности им не хватает. Честности и совести, – ответила голова.

– Точно! – гог наклонился над листом и начал писать, диктуя сам себе: – …переименовать в Чесную Милицию. Сократить штат до разумных пределов и назначить зарплату в менликах по двадцать менликов каждому чесному милиционеру в неделю.

Он писал еще что-то, напевая себе под нос:

Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут…

Потом схватил другой лист и начал выводить какой-то сомнительный документ на нем.

– В слове «честная» вы пропустили букву «т», – вежливо заметил Хрипунов, ознакомлявшийся с первым указом.

– Ничего я не пропустил. Эту букву вашему Управлению еще заслужить надо. Пока пусть будет так, – набросав еще несколько строк и поставив ладошкой печати, гог встал, поднял со стула бейсболку и напялил ее, оставляя торчать левое ухо. – Пора нам, величайший, – сказал он магистру. – Уж слишком до хрена свершений нас сегодня ожидает, а мы даже не обедали.

– Свершений сегодня много на нашу душу, – согласился Хельтавар. – Пойдем мы, Василий Михайлович, а то надобно и честь знать.

– Я провожу вас. Сейчас, – Хрипунов сложил документы написанные и утвержденные гогом. Точно он сам не знал, рад ли уходу беспокойных гостей или ему больше хотелось оставаться под их опекой и подробнее разузнать, чем лично для него обернется эта треклятая революция. – А голова! – спохватился подполковник, когда Тришка уже открыл дверь в приемную.

– Чего «голова»? Нормальная голова. Умная получилась. Если всем вашим сотрудникам приладить такие, то в городе мигом наступит сплошной порядок, – ответил Тришка.

– Так, конечно, – вынужден был согласиться Хрипунов, – но как она выключается?

– За ухо дернешь. За левое, Михалыч. Смотри, только за левое и цепочку не оборви! – предупредил гог. – За нос включается, за ухо выключается. Все просто как в китайском звездолете.