Стражи Перекрестка - [50]

– С чего ты так уверен? Думаешь, они не могли за два дня появиться? – Вей-Раста зависла рядом с ним, согнув одну ногу и покачивая второй. – Это настоящие грибы. Наверное, после дождика выросли.

– То есть как настоящие? Мухоморы не могут вымахать до такого размера. Тем более они не растут посреди города. А дождя три недели не было. И знаешь, настоящие грибы обычно не бывают с настоящими рекламными надписями.

– Темочка, почти точно скажу тебе: грибы эти настоящие. Я по ауре вижу, – произнесла Вей-Раста, акробатически перевернувшись в воздухе. – А если в вашем мире такие грибы не растут, то их могли сделать дейфы. Сейчас проверим, есть ли здесь следы магии, – она открыла сумочку и извлекла хрустальный шарик на серебряной цепочке.

Отлетев дальше от фонарного столба, Ларса зашептала необходимые заклятия и начала раскачивать цепочку с шариком. Пока волшебница исполняла волшебное дело, Семин скользнул чуть дальше над аллеей, заинтересованный другим скоплением людей, происходившим по соседству с «Мухо-Морой». Он увидел там с полсотни любопытных, обступивших чашу фонтана, в центре которого белела каменная дева с писающим мальчуганом. О чем говорили собравшиеся Семин разобрать не смог, но ясно было, что их речи веселы, исполнены незатейливых шуток, поскольку публика то и дело взрывалась хохотом, а некоторые указывали на скульптуру, словно именно она выдавала забавное ночное представление. Даже два милиционера, по серьезному вооруженные автоматами и стоявшие чуть поодаль, тоже часто срывались на задорный хохот. В какой-то момент, Семину показалось, что статуя над чашей фонтана говорит – он даже услышал что-то похожее на обрывок пошленького анекдота – только в этот момент, Вей-Раста его окликнула, и ему пришлось подняться выше.

– Смотри внимательно, – попросила ведьмочка. – Если здесь замешана магия незаконников, то сейчас проявятся ее следы. Заметишь раньше меня что-то необычное – сразу говори, а я буду готова снять чары.

Хрустальный шарик на цепочке завращался быстрее и быстрее, и Артем увидел, как над шляпками мухоморов проступает темное облако. В ночном небе бесплотное образование почти не было заметно, только иногда его выдавали крошечные искры, будто кто-то над мухоморами поднял и вскружил вихрь алмазно-черной пыли. И у фонтана происходило нечто неладное: над ним будто выросли, сплелись тонкие ленты, похожие на серый блестящий шелк.

– Вижу, Вей-Раста! Вижу и там, и там! – воодушевленно сообщил Семин.

– Это дело дейфов. Никогда не встречалась с такой хитрой и бессовестной магией, – признала ведьмочка.

Заметно было, что Ларса слегка разозлилась. Не убирая хрустального шарика, она раскрыла сумку и достала костяную палочку с алым кристаллом в навершие. Произнеся нерусские, вероятно очень волшебные слова, Вей-Раста совершила сложнейший пируэт, трижды в каждую сторону махнула костяным жезлом и все это действо завершила громким звуком, похожим на хулиганский свист. Ритуал по снятию незаконных чар дал незамедлительный результат: из кристалла ударило два острых луча. Один вонзился в темное облако над грибами и заставил мерцать его бледно-голубыми всполохами. Другой, словно раскаленная докрасна игла, атаковал полупрозрачные ленты над фонтаном. Они затрепетали и вспыхнули оранжевым сиянием, не ярким, но достаточно интенсивным, чтобы выхватить из ночной темноты фигурки госпожи Ларсы и Артема Степановича. Одновременно с мухоморами начали происходить пренеприятнейшие изменения. Их шляпки сморщились, обвисли, из них посыпалась рыжая труха. Фальшивые логотипы превратились в надписи вроде «Мухра» или «Мура», на некоторых исчезли вовсе. Самый здоровенный гриб, не выдержав магических новаций, затрещал, будто сухое дерево под натиском ветра, и рухнул на призму кафе – осколки стекла разлетелись по аллее под испуганные крики ротозеев. Изменения происходили и с фонтаном. Точнее не столько с самим фонтаном, сколько с одиозным изваянием писающего мальчика. На глазах у шумной публики мальчуган тот начал превращаться во взрослого мужчину со всеми соответствующими атрибутами. Его фонтанирующий орган фонтанировать прекратил. Как бы собирая силы для последнего и решительного мочеизвержения, выпрямился, окреп под ликующие возгласы зрителей, и вдруг брызнул тугой струей. Поток был столь зрелым и восторженным, что первые ряды любопытных повалило как кегли. Остальная публика, мокрая, взбалмошная, бросилась врассыпную. А повзрослевший карапуз все фонтанировал и фонтанировал из могучего каменного орудия, поливая газон, смывая мусор с тротуара и орошая тылы бегущих.

Из-за всеобщей суматохи публика не сразу отреагировала на явление двух повисших в воздухе людей, которых освещало чудотворное пламя над скульптурной группой и мухоморами. Семин, кувыркавшийся возле Вей-Расты, в силу своей магической безграмотности участия в снятии чар не принимал. Он был вынужден лишь отслеживать происходящие изменения и выражать свое мнение возгласами: «Это круто! Круто, госпожа Ларса! А грибочки зачахли! Не знаю, нужно ли это нам. Мальчуган растет! Вырос! Ого! Ого! Писает! Ссыт! Смотри, как колоритно! Точно заправский пожарник – прямо на народ!». Вей-Раста светлых эмоций Семина не разделяла, поскольку она, как никто другой в этом уголке мироздания понимала: вся ее операция по снятию чар оказалась провальной. В первую же минуту ведьмочка прочувствовала, что ей противостоит чрезвычайно крепкая магия, магия настолько высокого уровня, какой, пожалуй, не умели делать даже дейфы. Это злило и пугало Стража. Изо всех сил она, то шепча заклятия, то пуская в ход волшебную палочку из кости дракона, пыталась разорвать нити чужого колдовства, однако они лишь растягивались и спутывались, давая нежелательные, совершенно непредсказуемые эффекты.