Стражи: Gelidus Corde - [131]

«Ну, или это не ее книга», — с издевкой подумал я, отхлебнув горький и слишком крепкий напиток: молоко закончилось, а в магазин мы не вылезали из-за постоянных тренировок.

Я отклонился назад и выглянул в окно, раздумывая, хочу ли я сегодня выйти из дома на прогулку до ближайшего супермаркета. Не думаю, что Кетерния бы додумалась купить съестного. Я вымыл кружку и подошел к журнальному столику, где еще вчера оставил свой телефон, который почти не использовал с тех пор, как стражница переехала сюда. Я не был уверен, что хочу позвонить бабушке, но был обязан. Я деревянными пальцами нажал на ее контакт и приложил телефон к уху, слушая противные механические гудки, разрезавшие устоявшуюся тишину квартиры.

— Доброе утро, Александер, — что-то никогда не менялось.

— Привет, бабушка, — отозвался я, падая на диван. — Как дела?

— Бывало и хуже, — кратко ответила женщина. — Надеюсь, что вы больше не прогуливали сны?

«Все еще корит меня за то, что я повел себя, как должно стражу», — измученно отметил я.

— Нет, исправно посещаем их, — я потер глаза.

Последовала непродолжительная пауза.

— Будь добр, расскажи, — ее голос стал мягче, но слова показывали, что стоит мне хоть что-то сделать не так — и я буду уничтожен.

— Пока мы только познакомились, вчера были во французском городке Дьеппе, а сегодня уже начнутся тренировки, — мои слова казались заученными.

— Я не совсем это хотела услышать, — снова холодок.

Я знал, что она хотела узнать о Мариссе. Брак был второй вещью по важности в жизни стражей. С каждым поколением мы вымирали, причины тому были разные, но все сводилось к одному — вдруг однажды стражей будет настолько мало, что не смогут найти даже четверых. Именно поэтому когда-то давно сотворили магию, опутывавшую нас связью, которую проще было назвать любовью, чем цепями: Совету нужны были дети с силами. Бабушка просто хотела узнать, испытываю ли я что-то к Мариссе, как и должен. Другое дело, что она всегда с легкостью узнавала, когда я лгу.

— Она хорошая, у нас много общих тем для разговора, — я кинул общие фразы, которые были бы справедливы для любого жителя нашей планеты, кроме всей семьи Леруаморо.

— Александер, я советую отнестись к этому серьезнее: Совет обеспокоен настоящим положением вещей… — она провела очередную лекцию, которую иногда рассказывала мне в детстве вместо сказок.

Я потер переносицу, чувствуя подступающую мигрень.

— Я серьезно отношусь к этому, бабушка, — вяло воспротивился я, рассматривая черные окна соседнего здания, наверное, сейчас все ушли на работу.

— Не достаточно, Александер, — возразила женщина, слегка повысив голос. — Тебе стоит осознать, что иные привязанности приведут тебя, если не в могилу, то к исключению из стражей.

Почему-то именно сейчас этот довод показался мне глупым: нас очень мало осталось, Совет, даже если там сидят одни Стефаны, не вышвырнет меня, имея хоть каплю здравого смысла.

— Я все прекрасно понимаю, — тихо сказал я, прикрывая глаза.

— Если понимаешь, тогда докажи, — с вызовом ответила бабушка.

— И что мне сделать, чтобы ты поверила, что я серьезен?

— То, что должно сделать приличному молодому человеку, — очевидный намек.

— Предложение? — надеясь, что ошибся, прошептал я.

— Именно, — чрезмерный восторг проступил в бабушкином голосе. — Если ты сделаешь Мариссе предложение, то Совет будет уверен во всех вас, никто не будет сомневаться, что вы с Кетернией не будете нарушать правила и искать погибели, если что-нибудь случится.

Похоже, «Царство мертвых» никак не выходило у нее из головы. У меня тоже, но я лишь видел кровавое месиво, бесконечные холодные трупы, смотрящие на меня своими безжизненными глазами, и мертвого Бостона, спасшего нас ценой своей жизни. Глупо было думать, что это событие заставит меня взглянуть на ситуацию по-другому: я не стыдился того, что послушал тогда Кетернию и спас нечисть, в которой еще теплилась драгоценная искорка жизни. Сравнивать этот поступок с необдуманной свадьбой было безумием.

«Эта новость уничтожит чертовку», — с горечью подумал я, понимая, что я к такому тоже не был готов.

— Нельзя с этим повременить? — осторожно попросил я, зная, что от судьбы никуда не денешься. — Мы едва знакомы.

Бабушка устало вздохнула. Наверное, ее слова не были искренними, скорее всего, Совет давил на нее, менял ее взгляды на мир.

— Декабрь крайний срок, — сталь сквозила в голосе бабушки. — Чтобы до последней проверки все решилось.

Это был приказ, его нельзя было нарушить.

— Это кажется трудным, но только так ты сможешь отпустить старые привязанности и двигаться дальше, — в утешение сказала она и, попрощавшись, положила трубку, так и не дождавшись моего ответа.

***

«Я ведь знал, что однажды это случится, — бессвязно думал я, шлепая по противной коричневой слякоти. — Почему я тогда так удивлен?»

Люди, словно муравьи, неслись по улицам, прикрываясь зонтами и постоянно поглядывая на дисплеи телефонов или дорогие часы, украшавшие запястья. Я проталкивался сквозь эту толпу: мне просто было необходимо выйти подышать, поэтому нехватка продуктов пришлась как нельзя кстати. Теперь у меня было оправдание моему желанию покинуть квартиру. Зеленый светофор замигал с характерными механическими щелчками, и я остановился, балансируя на краю тротуара. Мимо пронеслась машина, обрызгивая пешеходов грязью. Я незаметно поднял ладонь, останавливая воду в воздухе, резко опустил пальцы вниз — капли упали на асфальт.