Стражи цитадели - [53]

В свою очередь я просто отдал дульсе безмолвное распоряжение взять из моей головы все, что он сочтет нужным. Все, что найдется в этом жалком беспорядке. Чувство было странным и тревожащим, словно тысяча паучков стремительно засновали по коже, только это происходило в моей голове. Когда все закончилось, я коснулся лица Барейля, позволяя подняться, помог ему встать, и мы пожали друг другу руки.

— Прекрасная работа, государь… мой мадриссон, — сказал он с улыбкой. — Вы — нечто большее, чем ваши воспоминания. Никакая память не может научить быть щедрым в дарах и столь осторожным в прикосновениях разума. Для меня огромная честь стать вашим мадриссе.

Я задумался, что бы столь же любезное сказать в ответ, но, похоже, дульсе исчерпал весь запас красноречия, отведенный нам обоим.

— Спасибо, Барейль. Для меня это тоже честь. Хоть мне и не терпелось расспросить его, я уговорил его немного поспать. Он не замедлил последовать совету. Ритуал мадрисса всегда очень утомителен для дульсе, а Барейль вдобавок лишь несколькими часами ранее стоял на краю гибели.

— Да, еще одно, — сказал он, укладываясь в постель. Глаза его слипались. — Вы должны разрушить портал, который связывает это место с домом мастера Дассина и внутренним двором замка, иначе нас могут настичь здесь. Прикажите, и я объясню вам, как это сделать.

Я так и поступил. Потом я прогулялся по коридору до места, где мы вошли, бормоча по пути разрушительное заклинание, которому научил меня Барейль, и вернулся в маленькую солнечную комнатку. Дульсе уже спал глубоким сном.

Следующие несколько часов я провел самым примитивным образом: набивая желудок и мечтая о том, чтобы разучиться думать. Дассин, мальчишка, убийца… Несколько раз за этот день я стоял на краю пропасти и был вынужден отступать от него на цыпочках.

Как мне поступить с Экзегетом? Если мой старый воспитатель убил Дассина, за это он должен умереть. Но сама эта убежденность в необходимости человекоубийства вызывала у меня отвращение. Прошлое, восстановленное Дассином за эти месяцы, рассказывало мне о взрослении в человеческом мире, о скитаниях в самых убогих краях, о том, как я познал страдания и искусство исцеления. Я пришел к заключению, что для Целителя немыслимо отнимать жизнь. А делать это из низменного желания отомстить — вдвойне предосудительно. Но в этот раз я не мог оставаться милосердным.

Лорды развязали эту войну. Тысячу лет назад Нотоль, Парвен и Зиддари, трое близких друзей, могущественных чародеев дар'нети, обнаружили новый способ обретения магической силы, более действенный, говорили они, чем медленное накопление опыта, принятие жизни, как она есть, и наслаждение ею, которое мы называли Путем дар'нети. Они научились одалживать жизненную суть растений, деревьев и животных и, использовав ее для увеличения собственной силы, возвращать источнику, который становился от этого лишь прекраснее и совершеннее, чем прежде. В восторге, волнении и заслуженной гордости от своих талантов они утверждали, что с таким усилением наших способностей мы, дар'нети, сможем исцелить всю скорбь вселенной.

Но наш король с Наставниками, равно как и многие другие мудрые люди, рассудили, что подобные действия опасны, рискованны и чреваты искажением. Вся природа находится в равновесии: свет и тьма, зима и лето, суша и море, страсть и разум, и само наше божество обладает двумя ликами, женским и мужским — Творца и Ваятельницы. Если возвращение сути обогащает источник, значит, чего-то должно убавиться, и таким образом нарушается равновесие вселенной. Всякая магия имеет свою цену, и король Д'Арнат запретил им продолжать, пока не станет известна цена уже содеянного.

Разочарованная, но не готовая отказаться от своего величайшего успеха троица продолжила испытания втайне, измыслив грандиозный план, чтобы убедить всех и каждого в невинности и справедливости своих идей — используя самих себя как подопытных для своих чар. Но, как и предсказывали мудрые, все обернулось к худшему. Уничтожением. Да, Трое и в самом деле стали невероятно могущественными и даже, как гласили легенды, бессмертными — лордами, как они назвали себя. Но они не вернули миру ни капли красоты. Они оставили себя, нашу прекрасную землю и всю вселенную искаженными и изломанными. Бесчисленные тысячи наших соотечественников, оказавшихся на их пагубном пути, преобразились в бездушных зидов. Все королевства Гондеи были уничтожены Разрушением или же в последовавшей войне, и лишь столица верховного правителя Д'Арната и лежащие поблизости долины Айдолона выстояли, окруженные бесплодной пустыней.

Так неужели могла быть преступлением попытка уничтожить лордов или их инструменты, с помощью которых они несут разрушение в жизни последних из нас? Если Экзегет убил Дассина, значит, он способен убивать и других, а я клялся защищать жителей обоих миров. От спора с собой моя голова едва не раскалывалась на куски.

* * *

В сумерках я разбудил Барейля. Было странно оказаться тем, кто будит, а не наоборот.

— Солнце уходит, дульсе, — сказал я, — и, думаю, нам пора поступить так же.

— Вы позволили мне спать слишком долго.