Стражи цитадели - [47]

Что касается кристалла, то я положился на суждение Дассина. С окраин памяти, куда я задвинул тревожный опыт, меня манили сияющие персты, будоража кровь. Пока я не стану целым, сказал Дассин, подразумевая, что это все еще возможно. Кристалл, чем бы он ни был, подождет, ведь я обещал ему.

Зато его приказ отдать себя в руки Наставников совершенно сбил меня с толку. Сколько дней подряд он свирепствовал из-за моего предложения пройти испытание у Наставников? Дассин предупреждал, чтобы я держался подальше от их разнообразных лживых уловок. Теперь же он сказал, что обстоятельства могут потребовать от меня подчиниться совету, пусть даже восстановление еще не закончено. Беззащитным… беспомощным. Стоит им только подступиться, и мир сразу же даст трещину, и тогда они признают меня безумцем… или зидом. Неужели Дассин хотел именно этого? Если бы не его последние слова, мне бы это и в голову не пришло. Но верить ему было невероятно трудно.

— Спасибо за мою жизнь, старик, — сказал я, уходя из заснеженного сада. — Но мне бы не хотелось становиться пешкой в игре мертвеца. Встретимся ли мы еще, чтобы я мог тебе это сказать?

Я осторожно вернулся в дом. Несомненно, он был окружен мощными охранными заклинаниями. Искусная иллюзия, скрывающая мою комнату, — лишь пример. Но враги Дассина тоже вряд ли слабы и, так или иначе, узнают, что он если и не мертв, то жестоко ранен. Поскольку я совершенно не был уверен в собственных силах, представлялось разумным забрать все, что может пригодиться, и убраться отсюда. Тогда я мог бы выследить убийц и сразиться с ними уже на моих условиях. Самых для них неблагоприятных.

Поискав на кухне, я обнаружил вместительный вещевой мешок. Осторожно, чтобы не коснуться черного кристалла, я завернул загадочный и тревожащий диск в салфетку и положил на самое дно. Я не задумывался, почему позаботился о нем прежде всего остального. Потом я стал искать в комнате Дассина то, что он, я уверен, всегда держал под рукой. В самом деле, маленький кожаный футляр стоял на полке у выхода. Внутри лежал необыкновенно острый нож с изогнутым лезвием длиной в ладонь — нож Целителя, а в соседнем отделении — узкая лента тонкого, как паутина, полотна. На мгновение я почувствовал себя почти целым. Я положил футляр в мешок.

Затем пришла очередь бутылки «лучшего от Барейля» и двух груш, которые я не успел съесть. Из кладовки я вытащил еды достаточно, чтобы хватило не меньше чем на день, — получилось порядком, так как я все еще был голоден. С одеждой оказалось хуже. Дассин не давал мне ничего, кроме балахона из белой шерсти. Обитатели Авонара, изучающие магию, традиционно носили одеяния ученых — свободная мантия и сандалии или шлепанцы. Солдаты, торговцы, работники в садах и на полях, дульсе и большая часть прочих одевались так, как я привык: рубашки или блузы, штаны, чулки и ботинки. Я не собирался представляться ученым — напротив. Но я был изрядно выше Дассина. Его одежда, куда более обычная, только выдала бы меня с головой. Так что с этим приходилось ждать.

Мне могли пригодиться деньги, но я не представлял, где их искать. Кучи бумаг и рукописей загромождали дом, несомненно, какие-то из них имели отношение ко мне, но у меня не было времени в них разбираться. Возможно, пресловутый Барейль знает, что из этого действительно важно.

Инстинкты и привычки, которые я спешно восстанавливал по воспоминаниям о том, как я прятался от закона, подсказывали мне, что пора двигаться, убираться прочь оттуда, где меня ожидают встретить враги. Я был на взводе и, несмотря на скудные припасы в сумке, готов был бежать сломя голову.

Но только я взялся за мешок, как внезапно услышал тихие шаги возле дома. Я вжался в стену за дверью, вспомнив, что не подыскал себе самую важную часть снаряжения — оружие. Я — Кейрон — никогда не носил оружия, хоть моя рука и требовала клинка. Нож Целителя был слишком мал, да и это казалось немыслимым — использовать инструмент, созданный для лечения, чтобы причинить вред другому человеку.

Времени не оставалось. Крадущийся негодяй спустился по лесенке, ведущей в лекторий. Я заметил кинжал в окровавленной руке. Тупая скотина. Я сгреб его за запястье и заставил потерять равновесие. Вспомнив Дассина и рваную рану на его груди, я не церемонился. Сдавив локтем горло пришельца, я заламывал ему руку за спину, пока нож не звякнул об пол.

— Думал закончить работу или просто добавить к списку еще кого-то? — рявкнул я ему в самое ухо.

Придушив его посильнее, я подобрал нож с пола, намереваясь раскроить негодяя так же, как он — Дассина.

— Спасите господина Дассина… пожалуйста.

Маленький легкий человечек обмяк в моих руках. Уловка любителя. Он заслуживал смерти. Я уже приставил нож к его животу, но обратил внимание на цвет его кожи… светло-коричневая, как крепкий чай с молоком. Изящный овал лица. Темные миндалевидные глаза. Дульсе… Я опустил нож и повернул его лицом к себе. Черные прямые волосы, аккуратно подстриженные над ушами. Опрятная бородка. Лицо без возраста с мертвенно-бледными губами. Святые боги! Тот самый, седьмой, из комнаты с Наставниками! Его легкое тело сочилось кровью из десятка колотых ран. Тот, кто напал на него, действовал наверняка. Я положил дульсе на диван, все еще влажный от крови Дассина, вытащил кожаный саквояж и достал из него нож и полосу ткани.