Стражи - [30]

– Это не похоже на него, – прошептала девушка, – Он клялся, что не виноват, я не узнала ни одного факта, и мне пришлось..., – она запнулась, но я поняла без слов.

«Мотивация», физическое принуждение – проще говоря, пытки. Если пленные отказывались сотрудничать, шеф позволял действовать по усмотрению. Влияние «Альфы» превышало уровень всех прочих антитеррористических организаций. Именно мы разбирались с теми, с кем другие не могли, с теми, кто подлежал ликвидации.

Кира не получила никаких данных и мы обе понимали: ей нечего будет написать в отчете, а это верная отставка. В комнатах для неограниченного допроса не было камер – никто не хотел видеть, что там происходило, а потому выход был очевиден.

– Я займусь этим, – я поднялась.

– Нет, ты…ты не должна.

– Мы напарники, Кира. Помнишь первый тест по китайскому? А симуляцию, ту, в которой я побоялась стрельнуть «шокером»? Ты тогда прикрыла меня. Идем.

Мы направились в изолятор. Проблема состояла в том, что работать с Максимом, или кто он там на самом деле должны были Кира и Дима. Второй только после Кириного отчета.

– Посидишь снаружи, пока я поговорю с ним. Сейчас требуй привести его в комнату для допросов.

Девушка послушно выполнила мою просьбу. Видеть то, как она изменилась за эти дни, было больно. Отлично, пусть это поможет мне.

– Я просто понаблюдаю. – в ответ на вопросительный взгляд, вышедшего из допросной секьюрити, сказала я.

Камеры располагались на отдельном уровне, охрана приводила пленных в комнату для допросов, пристегивала к креслу и уходила ровно до момента, пока агент не вызывал их вновь. Из связи был лишь индивидуальный передатчик – тот самый, который использовали для внутренней связи в штабе. В случае опасности, охрана появлялась менее чем за минуту.

– Посиди здесь и старайся никому не попасться на глаза.

Макс был прикован наручниками к специальному креслу. Оно пропускало электрошок, с него легко стиралась кровь… Парень жутко выглядел: на лице не осталось живого места. На миг мое сердце сжалось от жалости, но потом перед глазами всплыли другие лица…

– Катя, – прохрипел он.

– Мне нужна вся информация о контактах «7 дня» и их совместных планах, – а это проще, чем я думала.

– Давай, начинай. Мне уже плевать. Я не скажу того, чего не знаю.

– Я теперь агент, Макс или как тебя там на самом деле. Ограничения по времени нет – мы можем играться всю ночь. Ваши любили шокер? Начнем с него, как думаешь? – голос не дрогнул, не изменил тональности.

– Катя, я не крот. Это подстава – сама посуди. В первый раз в миссии я даже не участвовал, был на выезде в Вене. Я не имел доступа к информации, которую передавал Дима, более того, я вообще не знал, что он под прикрытием. А сейчас, будь я шпионом, чего они меня не вывели? Зачем эта показуха с допросом меня и Димы?

– У Димы выше уровень доступа, чем у тебя, ясно зачем.

– Ты была там, они собирались убрать нас обоих и уйти, а значит, план миссии был им известен, как я мог, по-твоему, узнать его?

– Они подключились к сети по твоему логину и паролю таким образом получив данные.

– Его мог узнать любой, уровнем доступа выше моего. Он же мог сымитировать доступ от моего имени, зайдя на сервер «Альфы». …

Он говорил еще что – то. Сомнения одолевали меня. По отчету, первую миссию признали провальной из-за плана операции, вопросы у Надзора возникли лишь ко второй. Макс в первой не участвовал, работая в Вене под прикрытием у банды наркоторговцев. Подозрения пали на него лишь по результатам томограммы и, собственно, найденного внешнего доступа в систему во время планирования зачистки. Что мешало шпиону сымитировать доступ с логином и паролем Макса. Узнать его не составляло труда – нужен лишь более высокий уровень доступа.

Лидеры «7 дня» планировали попросту уйти через потайной ход, перед этим ликвидировав обоих пленных. Зачем им было убивать Макса, вместо того, чтоб взять его с собой? А если, они планировали уйти, оставив шпиона внутри продолжать свою деятельность? Поскольку Макса ликвидируют – именно такая кара его ждет, все вскоре забудут об инциденте, а шпион сможет спокойно продолжить работу. Это же элементарно, как например, Дима мог не предположить нечто подобное, так легко поверив, его напарник – предатель?

– Макс, ты что – то принимал накануне проверки? – ужасное предположение заставило меня похолодеть.

– В смысле?

– В смысле вспоминай! Нам нельзя было обезболивающих, успокоительных и в общем ничего из препаратов хоть как – то влияющих на мозг. Что ты ел, пил?

– Жрать вечером не хотелось, я раньше лег…

– Мне тоже…Не хотелось, мы оба не ужинали. Вывести из строя требовалось лишь некоторых ключевых фигур. Если нечто добавили в еду, препарат, который влияет на сознание? – получается, дело было не в том, что принимал Макс, а в том, что приняли, возможно, остальные.

– Ты…ты веришь мне, Катя?

– Я не верю, что Дима мог вот так принять, что ты – шпион. И у нас только одна ночь до того, как он тобой займется. Извини, Макс, но придется тебе вернуться в камеру, а мне надо идти…

– Что именно ты ищешь? – Кирина рука с фонариком дрогнула. Второй час мы исследовали пакеты с мусором. Как же хорошо, что его вывозят раз в двое суток, а по причине изоляции, он остался на месте – к нам не пускали даже коммунальщиков. Ну, а проблемой было его количество. Если я права, и мы найдем остатки ужина, можно провести анализ и, опять таки, если там найдется какой – нибудь препарат, влияющий на сознание…Макс спасен. Кире я, разумеется, не сообщала о своих подозрениях, а потому она начинала злиться, стоя в куче пищевых отходов.