Страж водопоя - [115]
Галка пришла незаметно, явилась, когда я спал. Я проснулся, а она сидит в кресле, читает.
– Привет, – сказал я.
– А, очухался, – усмехнулась Галка. – Молодец. А то лежишь как полено. Как настроение?
– Живой.
– Рада за тебя.
– Я сам за себя рад.
Галка захлопнула книгу. «Локис». Проспер Мериме. Книга, в которой нет ответов.
– Убейте зверя? – спросил я.
Галка не ответила.
– Мама сказала, что в Октябрьский они больше ни ногой, – сообщила она. – Пусть там всё сгниёт и развалится – её туда не заманишь.
– Пусть сгниёт и развалится, – согласился я. – Моя мама тоже так сказала. Я вот хотел спросить…
– Не надо, – перебила Галка. – Не стоит.
– Но я всё-таки спрошу. Почему наш прадед не мог перешагнуть порог? Новолуние ведь случается каждый месяц?
– Новолуния бывают разные, – ответила Галка. – Новолуния бывают совсем разные, если бы ты хоть что-то понимал в новолуниях…
Даже не загадочность, даже хуже. Теперь она разбирается в новолуниях и ещё в тысяче вещей.
– Может, туда попадает только тот, кто очень хочет? – то ли спросила, то ли сообщила она.
– А ты туда хотела?
– Ай-ай-ай!
Галка покачала головой и погрозила мне пальцем.
И что-то произошло. Что-то случилось. В голове моей вспыхнула резкая ледяная боль, она пробила меня от затылка до коренных зубов и оттуда, от челюстей, разбежалась по сторонам, точно на макушку мне опрокинули ведро ледяной воды. Палата поплыла, закружилась и качнулась в синь. Галка исчезла, и вместо неё я увидел…
Не знаю, что это было.
На пустой койке напротив сидела…
Одним словом, это была уже не Галка. Черты её лица изменились, заострились и сделались посторонними, как будто Галка исчезла и вместо неё в палате обнаружилось существо другого, чужого мира. И глаза у неё были холодные, глубокие и синие. Впрочем, это наваждение длилось совсем недолго, меньше секунды. Я вдохнул, и всё стало как прежде, только Галки не оказалось на койке, она оказалась у окна.
– Душно тут у тебя, – сказала Галка. – Как ты только живёшь?
Она попыталась открыть окно, но раму заело, Галка потянула, и рама вдруг треснула со звонким звуком лопнувшего алюминия и слегка перекосилась. Галка отскочила от окна и с удивлением поглядела на свои руки.
– Ерунда… – Она усмехнулась. – Всё ерунда какая-то…
– Что с тобой случилось? – спросил я.
Галка пожала плечами:
– Это сложно объяснить. Новолуние, знаешь ли, ночной прибой, его песня…
Она снова улыбнулась. Неприятно, губы разошлись слишком широко, и мне показалось, что десны у неё слегка отдают синевой.
– Ничего страшного. Просто я бы советовала тебе забыть. Забыть и не лезть в мои дела, ясно?
– Ясно.
– Молодец.
Десны отливали синевой…
Дверь палаты открылась, и вошла мама Галки.
Она вошла. Я сделал приветливое лицо, хотел поздороваться и сказать какую-нибудь бессмысленную необязательную чушь, обязательно позитивную. Но не смог сказать. Потому что мать Галки…
Она вошла в палату до середины комнаты, повернулась, подошла к стене и встала лицом к ней, почти касаясь лбом штукатурки, а затем она начала двигаться мелкими полушагами вдоль и добралась таким образом до угла. И остановилась там.
– Мама, – сказала Галка. – Не беспокойся, мы уже заканчиваем.
Но мать её даже не кивнула. Она была как… Как ходячая одежда. Сыроедение и без того произвело на неё деструктивное воздействие, но здесь дело было не в сыроедении. Ходячая одежда осеннего цвета, она продолжала стоять лицом в углу, ссутулившись и не шевелясь.
И это было страшнее всего. Страшнее всего, что случилось со мной за последнее время, страшнее всей этой истории. Потому что именно в этот момент я окончательно понял – это не Галка. Прежней Галки больше нет, и, наверное, никогда не будет. Она ушла, она вернулась. То есть не она. А зачем всё это…
Откуда мне знать – зачем? Может, время пришло? Может, мы ослепли настолько, что уже не видим? Мы не видим, а они потихоньку пробираются, пробираются. А нам не до них, мы заняты своими делами, мы ослепли и оглохли.
– Нам пора, – сказала Галка. – Мама, нам пора.
Мама Галки сделала шаг назад, повернулась ко мне спиной и вышла. То есть она попыталась выйти, она попыталась выйти в закрытую дверь и стукнулась о стекло.
Наверное, в этот момент мне захотелось закричать.
– Мама, надо осторожнее, – сказала Галка.
Мама снова попыталась выйти в закрытую дверь.
Галка приблизилась к матери, взяла её за локоть, открыла дверь и вывела наружу, а сама вернулась ко мне.
И уставилась на меня, смотрела долго. То есть недолго, но мне показалось, что долго, потому что это всё длилось и длилось, длилось, как будто в тридцать секунд легло полгода. Потом она спросила:
– Надеюсь, ты понимаешь?
– Понимаю.
– Молодец. Понятливый. Это отличное качество. Я рада, что мы друг друга понимаем.
Галка приблизилась и вдруг чмокнула меня в лоб. Холодными сухими губами. Вот уж не ожидал.
– Выздоравливай.
И ушла.
И после неё ещё долго висела неуловимая мелкая взвесь синего цвета. Пока Галка находилась в палате, я этого не замечал, а теперь видел – синева. Она некоторое время держалась в воздухе, перекатываясь, как алмазная пыль, а потом, когда внизу хлопнула дверь, рассеялась.
А я ещё лежал на койке, смотрел в потолок, на паука. Здесь у меня тоже есть паук, меня почему-то любят пауки. А в воздухе палаты ещё долго висел запах. Холодный запах горькой майской черёмухи.
Сегодня писать о войне – о той самой, Великой Отечественной, – сложно. Потому что много уже написано и рассказано, потому что сейчас уже почти не осталось тех, кто ее помнит. Писать для подростков сложно вдвойне. Современное молодое поколение, кажется, интересуют совсем другие вещи…Оказывается, нет! Именно подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Именно у них эта пронзительная повесть нашла самый живой отклик. Сложная, неоднозначная, она порой выворачивает душу наизнанку, но и заставляет лучше почувствовать и понять то, что было.Перед глазами предстанут они: по пояс в грязи и снегу, партизаны конвоируют перепуганных полицаев, выменивают у немцев гранаты за знаменитую лендлизовскую тушенку, отчаянно хотят отогреться и наесться.
Синцов не хотел ехать в Гривск, он вообще никуда не хотел ехать летом. Лето – время лени, безделья, компьютерных игр и иногда книжек, в общем, мечта предыдущих девяти месяцев. Но не в этот раз. А в этот раз лето – испытание на силу воли и твердость, устойчивость к лишениям, что значит – гостить у бабушки в провинциальном городке, без ноутбука и интернета. И как пережить эти мрачные обстоятельства, Синцову совершенно непонятно. Однако у Гривска оказались на парня свои планы, и разгуливающие по городу синие собаки, странный незнакомец, предлагающий взять у Синцова в аренду удачу, – только начало целой коллекции происшествий.
Дядька Аксёна как-то рассказал ему о непреложных законах жизни, которые, что бы ты ни делал, не изменить. Один из них – первая любовь не бывает счастливой. С этим можно спорить, не соглашаться, но в конце концов придется смириться и все забыть: прогулки до дома со школы, драки с соперниками, их с Ульяной мир «на двоих», отвоеванный им у сверстников еще в детском саду, весну… Забыть и просто жить. Но Аксён так не может. Он ждет апреля, потому что в апреле Она вернется в их сонный город, и он попробует обмануть лживые правила взрослой жизни, попробует все исправить.
«Остров Сахалин» – это и парафраз Чехова, которого Эдуард Веркин трепетно чтит, и великолепный постапокалипсис, и отличный приключенческий роман, от которого невозможно оторваться, и нежная история любви, и грустная повесть об утраченной надежде. Книга не оставит равнодушными ни знатоков классической литературы, ни любителей Станислава Лема и братьев Стругацких. В ней есть приключения, экшн, непредсказуемые повороты сюжета, но есть и сложные футурологические конструкции, и философские рассуждения, и, разумеется, грустная, как и все настоящее, история подлинной любви.
Эдуард Веркин – современный писатель, неоднократный лауреат литературной премии «Заветная мечта», лауреат конкурса «Книгуру», победитель конкурса им. С. Михалкова и один из самых ярких современных авторов для подростков. Его книги необычны, хотя рассказывают, казалось бы, о повседневной жизни. Они потрясают, переворачивают привычную картину мира и самой историей, которая всегда мастерски передана, и тем, что осталось за кадром. Роман «Герда» – это история взросления, которое часто происходит вдруг, не потому что возраст подошел, а потому что здесь и сейчас приходится принимать непростое решение, а подсказки спросить не у кого.
Эдуард Веркин – писатель, неоднократный лауреат литературной премии «Заветная мечта», лауреат конкурса «Книгуру», победитель конкурса им. С. Михалкова и один из самых ярких современных авторов для подростков. Его книги необычны, хотя рассказывают, казалось бы, о повседневной жизни. Они потрясают, переворачивают привычную картину мира и самой историей, которая всегда мастерски передана, и тем, что осталось за кадром.События книги происходят в далеком будущем, где большая часть человечества в результате эпидемии перестала быть людьми.
«Ведьмин день» «Зачем вы поселились в этом доме? – спросил меня тогда парень по кличке Горох. – Немедленно уезжайте! Будет беда!» Но я не послушал его и не рассказал о предупреждении родителям. Однако вскоре выяснилось: этот самый Горох умер много лет назад! Значит, я разговаривал с привидением?.. Но это меня ничуть не испугало. Ведь пугать начало совсем другое: шорох, стук когтей по полу, ощущение присутствия в доме чего-то неведомого… Одного не могу понять: она мне только видится или существует на самом деле – эта призрачная белая кошка с кошмарной улыбкой?..«Пятно кровавой луны» Холодея от ужаса, ступают по темным подземным коридорам Валя и ее друзья.
Тот, кто стоит за спиной Считаешь, бука – страшилка для маленьких? Несмотря на свое безобидное прозвище он – настоящее чудовище! Кошмар, страх, паника… Не существует слова, чтобы описать те ощущения, которые испытываешь, столкнувшись с ним в реальности. И рациональные аргументы не помогают. Оружие не помогает тоже. Обычно бука стоит у тебя за спиной. Но не вздумай оглянуться: если ты его увидишь – это конец!Вендиго. Демон леса Давно уже Монстр из пригорода, Чудовище из мрака, просто обычный пёс, наверное, последний на Земле.