Страж Порядка - [50]

Сами одержимые толком ничего не пояснили. Изворачивались по-всякому. Выпившие, мол, были, повздорили с кем-то, приехали на разборки, но перепутали квартиры. И дальше в том же духе. В итоге дежурный зарегистрировал это происшествие как злостное хулиганство с применением оружия.

Об истинных целях нападения, выходит, знал только Манин. Если, конечно, не считать двух демонов. Им сегодня не повезло. Значит ли это, что опасность миновала? Вряд ли. Похоже, Мрак имеет особые виды на Шпака.

С невесёлыми мыслями Павел, отдав дежурному пачку собранных объяснений, поднялся к себе.

Кабинет «Ну, погоди!» был открыт. Оба «мультика» сидели там… без Караваева.

– Не понял, – на всякий случай Паша заглянул за дверь, где сиротливо ютился ещё один стул. Но и тот оказался пустым. – Где наш маньяк?

– Он уже не наш, – грустно вздохнул Шурик.

– Как это?

– Понимаешь, – ехидно начал теперь уже Вовченко, – зашёл я к Мухаммедову машину попросить, чтобы злодея в прокуратуру везти, а там эти трое из области пасутся. Я-то думал, ты давно их в курс дела поставил, ну и выложил всё, как есть. Те как услышали, что жулик пойман и сидит у нас, аж до потолка подпрыгнули и сюда бегом. Нас из кабинета нагнали, давай с ним наедине общаться. Ну и в прокуратуру сами повезли. Вот и всё.

«Ну, гости дорогие! Надо же, на ходу подмётки рвут».

– Ладно, мужики, не расстраивайтесь. Главное, что преступление раскрыто.

– Ага! Мы, значит, пахали, пахали, всю работу сделали, жулика задержали, а вся слава этим бездельникам достанется? – резонно заметил Шурик.

– Ты за награды работаешь или за идею? – поддел его Макс.

– За идею, конечно. Только хочется, чтобы она оплачивалась достойно.

После ареста Караваева областники убрались восвояси, рапортовать о достигнутых успехах.

А примерно через неделю оттуда пришёл приказ о награждении этих трёх суперсыщиков премией на очень крупную сумму за «раскрытие особо тяжкого преступления, получившего широкий общественный резонанс».

Не забыли, правда, и о Манине с «мультиками». Паше от высоких начальственных щедрот перепало триста премиальных рублей, а Зайцеву с Вовченко объявили благодарность.

Тем же приказом пропесочили участкового, на территории которого проживал Караваев. Он получил строгий выговор за «ненадлежащую профилактическую работу на вверенном участке», так как допустил проживание гражданина без регистрации. В общем, получилось этакое награждение непричастных и наказание невиновных.

Вскоре Караваев повторил судьбу Румеева – повесился в камере. Как ни старались быть бдительными надзиратели, предупреждённые о склонности арестованного к суициду, насильника от смерти не спасли. Вырисовывалась странная закономерность. Все носители Гидона почему-то стремились свести счёты с жизнью. В то время как прочие продолжали спокойно ею наслаждаться и явно не спешили на тот свет.

Ближайшие годы, правда, им придётся делать это за решёткой. Но тут уж ничего не попишешь, сами выбрали свою судьбу. Никто силком демона в них не запихивал. Хотели покуражиться, будьте добры ответить.

Манин не утруждал себя размышлениями над этим вопросом. Не до того было. Он ждал скорого возвращения Гидона.

Мрак, между тем, продолжал вторгаться в жизненное пространство людей, вербуя всё большее число носителей. Да и Оксане угрожала опасность. Уж если Гидон избрал целью семью Шпака, он обязательно до неё доберётся.

Василий Семёнович уехал вскоре после памятного происшествия, оставив дочь одну. Об этом Паша узнал от самой Оксаны, когда подвозил в райотдел для дачи показаний. Она же сказала ему «по секрету», что отец командует охраной на ближайшей АЭС. Его солдаты несут постоянную караульную службу на станции.

«Понятно теперь, зачем Гидону так нужен Шпак», – подумал тогда Павел и одновременно с этим почувствовал холодок в спине, едва представив, что могут натворить демоны, получив доступ к ядерному реактору.

Оперативное сопровождение по делу он вызвался вести сам (тяжесть преступления позволяла). Под этим предлогом часто навещал Оксану, внимательно отслеживая всех носителей, имевших неосторожность засветиться поблизости. Так продолжалось вплоть до передачи дела в суд, на котором пришлось выступать и ему, как непосредственному участнику событий.

На судебном заседании Паша впервые за три месяца увидел преступников, которых давным-давно, буквально на следующий день после задержания, избавил от Мрака. Он и узнал-то их с трудом. Мало того, что эти двое не пытались покончить с собой, в отличие от Румеева с Караваевым, так ещё и выглядели иначе: отмытые, выбритые, причёсанные, в чистой, идеально отутюженной одежде. Один – тот, что был с ружьём – даже очки в изящной оправе нацепил. Вылитая интеллигенция. И не скажешь, что полные отморозки. А ведь совершённое ими хулиганство – лишь эпизод, который удалось доказать.

Шли-то они не хулиганить, а… Даже думать не хочется.

Мелькнула мысль, что пребывание в следственном изоляторе пошло на пользу бывшим носителям. Но такое впечатление было обманчивым. Очкастый легко это подтвердил, когда ему предоставили слово для защиты.

Новоявленный «интеллигент» отказался признавать себя виновным, заявив, что в тот день просто проходил мимо злополучного дома по дороге в магазин, когда услышал выстрелы и звон разбитого стекла. Забежал в подъезд, чтобы выяснить, в чём дело, и увидел в коридоре участкового, рядом с которым стояло прислонённое к стене ружьё. Милиционер якобы попросил его присмотреть за ружьём, а сам поднялся наверх. Пока сказочник сидел на корточках и охранял вверенное оружие, его повязал приехавший наряд. Выходит, что к изъятому ружью он никакого отношения не имеет, даже в руки не брал. Бред, одним словом.