Страж фараона - [58]

– Эти дела не утомительны, Сенмен. У каждого из нас – помощники, которые заняты работой; у меня – Урджеба и другие, а этот Пианхи тоже имеет верных слуг. Совсем нетрудно управлять, если знаешь, с какой стороны у коровы рога, а с какой – хвост.

– Однако выглядишь ты уставшим.

Инени сбросил с плеч накидку из леопардовой шкуры и мрачно уставился на нее.

– Софра, первый пророк, призвал нас на совет. Хапу-сенеба, меня и высших правителей храмов из Танарена, Кебто, Джеме и других окрестных городов... Конечно, и Рихмера, Ухо Амона... Они, Софра и Рихмер, велели проследить, не появятся ли где-то люди, похожие на воинов, а если появятся, то где и сколько. – Помолчав, он наклонился к Семену и шепнул: – Они что-то подозревают, Сенмен... Я знаю, Инхапи и Рамери шлют Софре письма, и, чтобы его успокоить, в письмах тех сказано, что воины меша Сохмет – лучшие из лучших! – ожидают команды за первым порогом. Повелит Софра, и через несколько дней воины будут в Городе... Но отряды Пантер и Львов уже прячутся в Нут-Амон, в Кебто и других местах, а с караванами от Южных Врат плывут Гиены и Гепарды... все, как ты посоветовал Инхапи... Через сорок дней в Городе скопится тысяч пять воинов, мы будем готовы, но я боюсь, что это время нам не продержаться. Если тайное станет явным...

Он смолк, глядя на Семена с каким-то странным ожиданием.

– Надо выиграть время... надо... – пробормотал тот, затем спросил: – Что может сделать Софра?

– Многое, Сенмен, многое! Может сговориться с Хоремджетом, или отправить гонцов к меша Птаха в Мен-Нофр, или подослать убийц к царице, или похитить пер'о... В Та-Кем достаточно храмов, чтоб спрятать хоть сотню таких малолетних царей!

Семен нахмурился.

– Убить царицу... это, наверное, непросто... Хенеб-ка – бдительный стране...

– А Рихмер – Ухо Амона, и соглядатаи его повсюду, ибо всюду есть жрецы. Жрецы – знание, царь – сила и воля, народ – плоть и мышцы, и три эти камня державы скрепляются повиновением. Чтобы оно было прочным, есть тайные наблюдатели и доносчики, есть дознаватели и есть убийцы. А коль они есть, то стоит приглядеть не за одними немху... Может быть, за мной и за тобой, за знатными семерами, а за царицей – наверняка. У нее ведь много слуг и много телохранителей... Как узнать, какой из них добавит яд в кушанье или метнет стрелу?

“Все как у нас, – подумал Семен, – киллеры, искусствоведы в штатском, бойцы невидимого фронта...” При мысли, что Меруити могут убить, сердце его дрогнуло, затрепетало, но тут же вернулось к прежнему ритму. То, что не случилось, не случится! – мелькнуло в голове, однако вслух он вымолвил:

– Это мне не нравится.

– Мне тоже, но гранат красен, а лотос бел, и с этим ничего не поделаешь. Как не выведешь пятен с боков леопарда. – Инени погладил лежавшую перед ним накидку и спросил: – Что подсказывает твоя мудрость, друг мой? Как отвратить угрозу? Как делают это в твоей стране и в тех далеких временах, откуда ты явился к нам?

Семен обвел взглядом книгохранилище. Оно выполняло функции библиотеки, нотариальной палаты и государственного архива; тут, в сухих подземельях и прохладных залах, пристроенных к Дому Жизни, лежали на полках и в сундуках бесчисленные свитки папируса, пергаменты, сирийские ткани, кедровые доски и глиняные клинописные таблички с евфратских берегов. Дипломатическая переписка, указы и завещания владык, религиозные тексты, перечни трудовых повинностей, даней из покоренных стран и собранных в Та-Кем налогов, списки пожертвовании и наград, а также песни, поэмы, сказки, поучения, научные и философские трактаты... Немногое дойдет до будущих времен, но и дошедшего хватит потомкам, чтобы понять: были в Обеих Землях свои Сервантесы и Шекспиры, Пушкины и Байроны, Гомеры и Платоны... Были! Теперь вот и Макиавелли есть, с угрюмой усмешкой подумал Семен.

– Ты спрашиваешь, как это делают в моей стране? Так же, как всегда и всюду: перекупают людей из противного стана. Не самых главных, но таких, от коих зависят вожди. Вот, скажем, этот Рихмер... Кто он такой? Чего он хочет? К чему стремится?

– Рихмер – тень Софры, – пояснил Инени. – Софра возвысил его из немху, дал ему земли, стада и власть, мед и вино, мясо и хлеб... Все дал! И мы, клянусь Маат, большего не сможем ему предложить!

– Разве? Всякая тень хочет сделаться тем, кто ее отбрасывает, – промолвил Семен. – Но о тенях – как-нибудь попозже, а сейчас скажи мне, Инени: ты знаешь, что я бываю в Доме Радости, у великой царицы?

Жрец кивнул.

– И Рихмер с Софрой тоже об этом знают? Новый утвердительный кивок.

– Разумеется, друг мой! Известно, что ты рисуешь, лепишь из глины и говоришь с царицей. Я думаю, это хорошо. Время смутное, а речи твои мудры и вселяют в нее уверенность.

– Она сказала тебе об этом? – Да.

– Но ведь не каждое слово из наших речей передают Рихмеру?

– Надеюсь, не каждое. И от меня он не услышит ничего, Гор тому свидетель! Великий Гор, чьи глаза – луна и солнце, а крылья покоятся по обе стороны небосклона!

– Вот и оставим его в покое. Его, но не Софру с Рихмером. Пусть они узнают от тебя кое-что похожее на правду – например, что я провидец и маг, что царица верит мне, как призраку первого Джехутимесу, и слово мое весит сто дебенов золота: могу склонить ее к Софре или к Хоремджету.