Страж-2 - [5]

Энни медленно расстегнула его рубашку, при этом несколько раз коснувшись языком груди Бобби, потом сняла с него брюки, встала и разделась сама. Она делала это неторопливо и грациозно, вызывая в нем неумолимо нарастающее желание, и ее нежная гладкая кожа соблазнительно переливалась в розоватых отблесках пляшущего огня. Потом она медленно опустилась на ковер рядом с Бобби и прижалась к нему своими маленькими, но упругими грудями.

— Ты можешь мне кое-что пообещать, если я тебя попрошу? — неожиданно спросила она, пристально глядя на него своими огромными зелеными глазами, которые сверкали сейчас, словно изумруды при луне.

— Что же именно? — прошептал он и поцеловал ее в глаз.

— Что ты никогда не бросишь меня. И не дашь мне уйти. И не перестанешь меня любить…

Бобби улыбнулся. . — Ну конечно! Я обещаю.

Она положила голову ему на плечо. Монотонный стук дождя по крыше и подоконникам немного успокоил ее. И нежное тепло его большого мягкого тела тоже действовало на нее умиротворяюще. Энни даже подумала, что если бы дождь лил вот так целую вечность, то это было бы для них обоих большой удачей. Ведь тогда они смогли бы лежать так сколько угодно, отрезанные от всей мирской суеты. Ей на самом деле хотелось остаться здесь навсегда и никуда больше не уезжать, чтобы все было именно так, как сейчас. Она почувствовала его руку у себя между ног. Бобби нежно поглаживал ее. Она хотела этого, очень хотела. Но она уже так устала! Шум дождя, казалось, начал уходить вдруг куда-то вдаль, затихать, словно грохот барабанов отступающей армии.

И через несколько мгновений Энни уже спала.

***

Когда она открыла глаза, в камине догорали последние угольки, превращаясь в невесомую белую золу. Девушка зевнула и потянулась. В комнате заметно похолодало и, если не считать шума дождя, стало как-то неестественно тихо. Она протянула руку, чтобы нащупать в темноте Бобби, но пальцы ткнулись лишь в ворсистую поверхность ковра, на котором они заснули. Тогда Энни приподнялась и оглядела комнату. Света нигде не было, и сейчас она находилась здесь совершенно одна. Дрожа от холода, девушка встала и надела юбку и блузу. Застегнув пуговицы на рукавах, Энни пошевелила кочергой остатки углей в камине, но они почти уже не давали тепла. Она проспала, должно быть, не меньше пяти часов. А поскольку они, как помнила Энни, легли где-то в десять, значит, сейчас уже примерно часа три ночи. Кромешная тьма за окнами подтверждала ее предположение.

Энни начала злиться. Выходит, этот негодяй отправился наверх, чтобы поудобней устроиться там в кровати, а ее оставил лежать здесь совсем одну — в холоде, на сквозняке, совершенно голую на полу гостиной!

Девушка встала и щелкнула выключателем настольной лампы. Однако лампа не загорелась. Тогда она попробовала включить верхний свет, но тоже безрезультатно. Может быть, перегорели пробки?

В темноте Энни медленно двинулась к лестнице и, нащупав поручень, стала осторожно подниматься по ней на второй этаж. Деревянные ступеньки отчаянно скрипели под ее ногами. Добравшись до верхней площадки, она щелкнула выключателем в коридоре. Но и там света не было. Тогда она на ощупь отыскала дверь большой спальни и толкнула ее. Никого. И вторая спальня, которая была чуть поменьше, тоже пустовала. Равно как и обе ванных комнаты.

Произошло что-то страшное. Какое-то несчастье. Она интуитивно почувствовала это. Желудок словно стянуло тугим узлом. На теле выступил холодный пот.

Девушка сбежала по лестнице вниз и, кинувшись ко входной двери, схватилась рукой за крючок, на котором Бобби оставил ключи от домика и машины. Крючок был пуст.

— Бобби! — крикнула она, уже чуть не плача.

Ответа не последовало. Только дождь противно барабанил по крыше и окнам. И еще почти осязаемым стало чувство нарастающего ужаса.

Энни распахнула входную дверь, и в лицо ей сразу ударил тугой порыв холодного ветра. Но она все же вышла на крыльцо и с опаской огляделась по сторонам. Туман уже затянул всю поляну и почти растворил силуэт темнеющей на стоянке машины. Но другого выбора не было: девушка шагнула прямо в грязь, медленно добрела до автомобиля и открыла дверцу водителя. Ключей в замке не оказалось. Но что самое страшное — нигде не было видно Бобби! Тогда Энни открыла «бардачок», достала оттуда ручной фонарик, зажгла его и навела тусклый луч на капот мотора, тут же у нее перехватило дыхание. Капот был приоткрыт, и из-под него на крыло свисали оборванные провода зажигания.

Ужаснувшись при мысли о том, что нигде поблизости нет телефона, а отправиться вниз пешком при такой буре она физически неспособна, Энни бросилась назад в дом, захлопнула и заперла за собой дверь и стала обшаривать лучом фонаря всю гостиную. Потом еще раз обследовала самые дальние ее углы, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Но, кроме ее собственной тени, все в комнате оставалось неподвижным. В доме стоял уже нестерпимый холод, а она успела насквозь промокнуть, пока бегала за фонарем. Теперь надо было как можно скорее снова развести в камине огонь.

Энни подбежала к двери в подвал, распахнула ее и бросила опасливый взгляд на шаткую лесенку, ведущую вниз. Потом начала осторожно спускаться, предварительно освещая каждую следующую ступеньку. Здесь она еще раз позвала Бобби, но, как и предполагала, никто не ответил на ее зов. Подвал служил самым настоящим складом. У дальней стены были кучей свалены сломанные диваны и садовые скамейки. По углам возвышались штабели картонных коробок, в которых хранилась старая кухонная утварь и всевозможная мелкая рухлядь. Огромный ящик для дров стоял под лестницей у самой стены.