Стратегия психотерапии - [50]

Мисс К. приняла на себя ведение дела, говоря сначала медленно, потом все с возрастающей скоростью. Сначала доктор Г., а вскоре и автор прекратили попытки записывать быстрые высказывания, в которых слова «здесь» и «там» появлялись в различных комбинациях.

Почти в это же время автор заметил в глазах доктора Г. горизонтальный нистагм, а мисс К., по-прежнему быстро разговаривая, беспрерывно повторяя объяснение автора относительно слов «здесь» и «там», осторожно перешла с кресла А в кресло В. Доктор Г. посмотрел на свой меловой круг, меловой квадрат автора и неожиданно закричал: «Вы сидите здесь, в этом кресле», – на что мисс К. просто ответила: «Да, я сижу здесь, – и поменяла место, – в том кресле там» – и снова поменяла место.

Горизонтальный нистагм в глазах доктора Г. стал еще сильнее, он схватил кусок мела, поспешно перешел черту и нарисовал перед одним из кресел маленькую букву X, а перед другим – небольшую букву О. Автор правой рукой подал знак мисс К., левой показал на буквы Х и О и сделал ногой движение, как бы закрывая их. Мисс К. продолжала говорить, используя слова «здесь» и «там», скользя между двумя креслами, садясь то на одно кресло, то на другое, и каждый раз закрывала буквы Х и О ногой, в то время как доктор Г. сказал: «Вы сидите в кресле X, нет, буква Х исчезла, но буква О находится там, поэтому вы сидите в кресле О, но О исчезло (мисс К. быстро переместилась), а Х – там, но Х исчезло, а О – здесь, и поэтому вы находитесь там».

Нистагм в его глазах усилился, он пожаловался на головокружение, тошноту и головную боль. Эксперимент прервали, мисс К. очнулась и была отпущена, а автор намеренно начал обсуждать первоначальный вопрос о двойной пространственной ориентации при шизофрении. Постепенно головная боль, тошнота и головокружение у доктора Г. исчезли, он взял свою записную книжку, начал читать и, кажется, неожиданно вспомнил какую-то часть эксперимента. Он объяснил, что, слушая первоначальные инструкции автора о словах «там» и «здесь», испытал огромное замешательство, когда же мисс К. взяла на себя ведение опыта и увеличила скорость речи, почувствовал головокружение, а потом комната начала вращаться перед его глазами. Он пытался остановить это, написав мелом буквы Х и О перед креслами, но, казалось, и они стали перемещаться и исчезать непонятным образом, хотя меловой круг и квадрат оставались на своих местах. Казалось, доктор Г. не понял, что мисс К. постоянно меняла кресла.

На следующий день мисс К. попросили описать свои воспоминания о вчерашней экспериментальной процедуре. У нее быстро возник произвольный транс, и она оставалась в бездействии. Ей дали команду вспомнить этот сеанс и сделали постгипнотическое внушение, чтобы она отпечатала на машинке свои воспоминания. Будучи в состоянии транса, женщина объяснила: «Я была настолько занята наблюдением за доктором Г. и вами и запоминанием всех этих „здесь“ и „там“, что вряд ли смогу что-нибудь вспомнить. Я просто сконцентрировалась на словах „здесь“ и „там“, которые произносились с разной интонацией и в разных сочетаниях, и почувствовала: то, что говорилось мне, и то, что говорилось доктору Г., произносилось с различной интонацией в вашем голосе. Когда вы впервые произнесли за одним „исключением“, а потом сказали мне, чтобы я спокойно села в кресло и сидела там „беспрерывно, беспрерывно, беспрерывно“ с той же интонацией, три раза подряд, я знала, что вы одно говорите доктору Г., а что-то другое – мне, и стала следить за интонацией, так как знала, что вы имеете в виду что-то особое».

В состоянии бодрствования мисс К. легко отпечатала заметки автора и доктора Г., но явно впадала в состояние транса, когда ей приходилось вставлять в скобках различные примечания, как в записях автора, так и в записях доктора Г., произвольно пробуждаясь и продолжая печатать, не замечая, очевидно, вставок. (Много позже автору пришла мысль об искажении времени и его вероятной связи с произвольными трансами мисс К. и вставками в скобках. Вполне вероятно, что она вновь переживала в искаженном времени события предыдущего дня, несмотря на сделанные в трансе утверждения, что она не в состоянии что-либо вспомнить).

Мисс К. заметила неудачу доктора Г. при попытках вести запись, его отметки в виде букв Х и О, взгляды на меловой круг и на меловой квадрат и его явное замешательство, когда он возбужденно заявил, что она сидит в кресле А, хотя она в этот момент находилась в кресле В. Она отметила его замешательство в связи с появлением и исчезновением отметок Х и О, а также заметила его нистагм (мисс Ф., которая не могла этого заметить, обратила внимание на то, что доктор Г. размахивает руками, словно хочет сохранить равновесие. Это заметила и мисс К.).

Она также заметила, что автору трудно было делать записи из-за его напряженной концентрации на своей задаче, и правильно интерпретировала его указания на Х и О.

Отчет и запись мисс Ф. были вполне понятны, но доктор Г., несмотря на многократные попытки, не смог их прочесть, так как у него при чтении отчета тут же появились головокружение, тошнота и головная боль. Когда доктор Г. читал свою запись вместе со вставками в скобках, сделанными мисс К., у него возникли неожиданные и неполные воспоминания, например: «Правильно, она сменила кресло, только я не видел, как она это сделала», и «она поставила ногу на букву X, вот почему та исчезла». Однако вспомнить весь опыт целиком он не мог. После этого сеанса доктор Г. работал с больными шизофренией, у которых возникала измененная пространственная ориентация, и говорил, что их утверждения стали для них более понятными. Он также выражал большое сочувствие некоторым пациентам, которые жаловались на свои страдания в связи с изменившейся пространственной ориентацией. Можно добавить, что он не хотел, чтобы его гипнотизировали, но неоднократно спрашивал, был ли он загипнотизирован в тот раз. Автору казалось, что лучше дать уклончивый ответ, и каждый раз доктор Г. принимал такой ответ с удовольствием и готовностью. Вполне понятно, что его очень устраивала такая неопределенность.