Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис - [50]
Кроме того, несмотря на размеры территории, автоматически причисляющие Россию к великим державам, её мировая репутация подмочена социоэкономическими условиями жизни её народа. Широко известные социальные недостатки и относительно скромный уровень жизни препятствуют осуществлению её международных амбиций. Суровый демографический кризис — отрицательный прирост населения и высокий уровень смертности — свидетельствует о социальной несостоятельности, тем более что причиной сравнительно короткой продолжительности жизни мужского населения служит алкоголизм и связанная с ним деморализация. В то же время растущее беспокойство относительно усиливающихся исламских волнений вдоль новых южных границ и едва скрываемые опасения по поводу набирающего силу густонаселённого Китая под боком у российских малолюдных восточных земель идут вразрез с раздутым самомнением властей предержащих.
По сравнению с Турцией социальные показатели у России (несмотря на безоговорочное первое место по площади, девятое — по численности населения и второе — по объемам ядерного вооружения) существенно ниже и в мировом рейтинге могут считаться в лучшем случае средними. По продолжительности жизни и приросту населения Россия пугающе отстает. В совокупности рейтинговые показатели России и Турции наглядно демонстрируют следующую диалектику: обе страны представляют собой развитые в определенном отношении индустриальные государства с несоответствующим этому уровню обществом, при этом Россию тянет назад недемократическая коррумпированная политическая система. Красноречивее всего будет сопоставление со странами, располагающимися в рейтинге чуть выше или чуть ниже Турции и России. Демографический кризис, коррупция в политике, устаревшая и ресурсозависимая экономическая модель и социальная отсталость России особенно активно препятствуют претворению в жизнь вполне закономерных устремлений её народа — талантливого, но во многом страдающего от дурного руководства. Приводимые ниже данные (см. Таблицу 4.1) подтверждают предположение, что обе страны сильно выиграют от по-настоящему преобразующих взаимоотношений с Европой, которая сможет благодаря сохранению своих связей с Америкой без опаски обращаться к Востоку.
Пожалуй, самым главным препятствием, мешающим объединению России с Западом в философском аспекте, служит неослабевающее пренебрежение властью закона. При отсутствии институционализированного господства закона внедрение демократии западного образца в России остается не более чем поверхностной имитацией. Именно поэтому в стране процветают коррупция и нарушение гражданских прав — явления, берущие начало в исторически сложившейся традиции подчинения общества государству.
Ещё больше усложняет положение то, что российская внешнеполитическая элита — в отличие от турецкой — подвержена разногласиям и некоторому эскапизму. На данном этапе полноценное вступление в Североатлантический альянс посредством членства в экономических, политических и оборонных организациях не входит у России (также в отличие от Турции) в число важнейших четко сформулированных задач. На самом деле в кругах российской политической и деловой элиты существует множество различных представлений о глобальной роли России. Многие богатые российские бизнесмены (особенно в Санкт-Петербурге и в Москве) хотели бы видеть Россию современной страной европейского типа — учитывая соответствующие экономические преимущества. Тогда как для политической элиты предпочтительнее, чтобы Россия добилась господства в отделенной от Америки Европе или даже стала мировым лидером наравне с Америкой. Умы третьих будоражат не менее заманчивые идеи «евразианизма», «славянского союза» или даже антизападного альянса с Китаем.
«Евразианисты», завороженные гигантскими географическими размерами России, видят её могущественной евразийской державой, никогда не принадлежавшей в полной мере ни Европе, ни Азии, и считают, что ей уготована не менее великая роль, чем Америке и Китаю. При этом они упускают из виду, что эти трансъевразийские просторы большей частью безлюдны и плохо освоены, поэтому подобная стратегия иллюзорна. Вариацией на ту же тему выступает не менее утопичная идея российско-китайского альянса, направленного, очевидно, против Америки. Суровая действительность, которую многие россияне не в силах признать, такова, что в подобном альянсе (при условии, что Китай на него пойдет) Россия окажется на вторых ролях, а это грозит невыгодными для нее территориальными последствиями.
Есть среди россиян те, кто вынашивает мечты о славянском союзе с Украиной и Беларусью под эгидой Кремля, с тем чтобы обрести привилегированное положение на пространстве бывшей Российской империи и Советского Союза. В этом контексте они недооценивают заразительность национализма, особенно среди украинской и белорусской молодежи, которая только-только распробовала независимость на вкус. Концепции «общего экономического пространства» с Россией во главе не позволяют забыть, что возможные экономические выгоды не заменят политической независимости и гордости от принадлежности к определенной нации. Таким образом, попытки склонить Украину и Беларусь к славянскому союзу могут обернуться для России затяжными конфликтами со своими ближайшими соседями.
