Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом - [12]
«Не многовато ли уроков задают на дом?» — возмутился лежащий.
«Что за глупые вопросы!» — услышал Том, вслед за чем последовал укус в мочку уха.
«За что?!» — закричал Том и получил новый укус, сильнее прежнего.
«За чтоооо!» — повторило эхо.
«За что, за что… За дело! — сказал мужик с удочкой на плече и ведерком в руке. — За дело надо приниматься, а не валяться здесь под деревьями».
«В такую пору не рыбачат!» — ответил Том, вылезая из спальника.
«А я с фонариком — показал рыбак на свой трёхцветный фонарь. — Наловлю еще больше, чем поутру. Хочешь, пойдем вместе!» — предложил он.
Том понял, что такое предложение понапрасну не делают. Он свернул свой спальник, решив, что сон можно будет продолжить и на берегу.
«Если ты решил, что я бездельник, то напрасно, — сказал Том, — я сегодня две смены отработал на товарной станции!»
«Я ведь не спрашиваю, — примирительно сказал рыбак. — Делом я называю не работу, а нечто другое», — добавил он и с выжиданием посмотрел на Тома.
«Понимаю», — сказал Том, чтобы поддержать нить диалога.
«Любишь свою работу?» — спросил рыбак, тем же тоном, как И-дочка во сне, когда он понял, что держит не бревно, а девочку.
Его удочка при этом зацепилась за ветку, и он изогнулся всем телом, как Ида на руках у Тома, чтобы не сломать ненароком ветку.
Том посмотрел на рыбака и понял, что ларуна сопровождает его каждый момент, что она, как частица Космоса, присутствует во всем. И том заговорил с ним, как с ларуной:
«Я люблю не только работу. Но и нечто большее в ней, — сказал Том попутчику. — В каждой работе можно найти элемент искусства. И занятого любым искусством нельзя назвать мастером до тех пор, пока он не отбросил привязанности к своему умению».
«И долго ты думал над этим делом?» — спросил рыбак, включая свой фонарик. Белые ночи еще не кончились, но в лесу было темновато.
«Думал, говоришь! — повторил Том. — Если ты стреляешь из пистолета и думаешь, что стреляешь в тот момент, когда стреляешь, то наверняка попадешь в молоко. Если ты держишь в руках авторучку и думаешь, что пишешь, рука твоя будет неустойчивой. Даже играя на гитаре, если думаешь, что играешь, мелодия расстроится» — убежденно сказал грузчик.
«Ты хочешь сказать, что когда ты стреляешь, пишешь, играешь — не думать о том, что ты делаешь, то всё течет легко и плавно?» — спросил рыбак, наклоняясь под веткой.
«Что бы ты ни делал, это твоё сердце! — ответил Том. — Если ты привязан к нему, или думаешь, что только оно значимо для тебя, то это уже не сердце. Только будучи лишенным в своем сердце всего, пребываешь в нём. Что бы ты ни делал, если сердце твое пусто, как Космос, всё происходит легко».
«Мне нравится твоя речь, — сказал рыбак, когда они вышли на открытое место. Залив был уже недалеко, и в воздухе запахло горелым камышом, который поджигали ребята на берегу. — С таким мышлением можно легко овладеть всеми стратагемами».
Том ещё глубже убедился, что рядом с ним идёт ларуна, и решил воспользоваться этим случаем.
«Почему же в других случаях не воспользовался?» — ответил на его мысль ларуна.
«Я выброшу за борт твой вопрос, — ответил Том и продолжал. — Насколько мне известно, стратагемы тщательно изучались японскими самураями перед войной. Мне же приходится, не зная стратагем, вслепую, постигать их на опыте. И только потом, когда ситуация уже завершилась, происходит разбор полётов».
«Это непривычно, правда? — откликнулся рыбак. — Да, привычный путь легче. Но легкого дела не бывает. Тогда это не дело, а развлечение, не требующее усилий».
Рыбаки-философы вышли на берег Финского залива. Белая ночь распласталась над водной гладью. На её дальнем краю был виден купол Кронштадского собора, который как мираж, повис над горизонтом из-за дифракции водного зеркала.
Группа полупьяных мужиков, толкаясь возле выброшенного на берег бумажника, пыталась разорвать его в нескольких местах. В бумажнике явно что-то было, но кожа его разбухла, молния замка заклинила, и право на владение бумажников переросло в бурный спор.
В споре сразу же определились лидеры с двух сторон и их охрана.
Спор разгорался, слышалась ругань, и первые тумаки открыли свой счёт между враждующими сторонами.
Было совершенно очевидно, что одна сторона была намного слабее, и слабые рисковали уйти с пляжа с окровавленными физиономиями.
Драка разгоралась, и Том, до сих пор придерживавшийся принципа невмешательства, не выдержал и встал на слабую сторону.
Он не собирался урвать себе долю прибыли, ибо его участие, в качестве третьей стороны, не сулило бы победы слабым. Но, напав на сильную сторону для защиты слабого, Том, тем самым, мог снискать себе доброе имя в глазах ларуны.
Тома здесь знали, как местного, и впоследствии он мог с пользой для себя присоединить к себе слабую сторону, тем самым, избежав позора поражения и осуждения в качестве агрессора в их глазах.
Мордобитие продолжалось недолго и слабым пришлось уступить. Получив пару ударов в челюсть и сплёвывая кровь, Том с гордым видом вернулся к наблюдателю.
«Неплохо, неплохо!» — одобрил его рыболов.
