Страстная седмица - [17]

А что если определить генеалогию рода Герасимовых? Смешно? Согласна! Зато отличнейшее занятие для пустых вечеров, когда сидит усталый молчаливый Семен, когда затем бессонница да хождение по комнате. Но занятием ее пустых вечеров (и переполненных дней) стал завод, с которого уходила на фронт, а теперь возвратилась. Бывший директор, Черненков, уезжал на Украину восстанавливать разрушенные заводы Криворожья. Что ж, его родина, его заводы.

Хотя работы было выше головы, но Марья Семеновна занялась и родословной. Старуха отроду не откладывала дела: родословное дерево она начала строить сразу же, в тот же вечер, рисуя на оберточной бумаге столярным карандашом с прямоугольным грифелем. Она прихлебывала чай с сахарином и водила карандашом. Он скрипел, царапал бумагу песчинками, замешавшимися в жирное графитное тесто. Наконец Мария Семеновна вырисовала дерево и, смутясь, в корнях дерева написала: Адам и Ева (яванские питекантропы). И думала, что хорошо было дворянам, они следили за предками, собирали документы. Врали, конечно, а все же… И если не могли документировать происхождение, скажем, за тысячу лет, то за сто лет могли поручиться. А что сделать ей? Предки ее были разные (она зажмурилась, воображая их): одни — безграмотные землепашцы, другие — отличные мастера по металлу, наверное, владевшие и грамотой. Но записей их нет. Конечно, можно было копнуть в архивах, но до времен, когда стали на фабриках заводить документы на рабочих, восстановить ничего было невозможно. «Что ж, — решила Мария Семеновна, — тогда мы помечтаем». И начала, посмеиваясь и стесняясь, а там и всерьез, придумывать род, припоминая все, что читала (мало, мало), что когда-нибудь слышала от бабушки и от деда, людей чрезвычайно памятливых. Записывать бы надо было, записывать. Но многое она запомнила. Судя по их рассказам, они — каждый — имели двоих, не менее памятливых, прадедов Марьи Семеновны. Которых выслушивали со вниманием. Ее работа началась, за точностью Марья Семеновна не гналась, ей было важно сделать, так сказать, эскиз родословного дерева, на середине его она нарисовала ветку и написала в кружок «Дмитрий», потому что дед набормотал ей легенду, сказку их рода.

Этот Дмитрий (а скорее всего, просто Митрий) будто назвал Петра Великого «антихристом». Ерунда, конечно… Будто они вместе трудились в кузне, клепали чепь. И будто закричал Дмитрий: «Антихрист, разве так наше дело делают!» Царь зыркнул на него глазищами, пошевелили усами, но промолчал. А сам громаден нечеловечески, голова под потолок. Дмитрий же, выйдя попить водички, сбежал, похитив коня. Но попалась кляча, на следующий же день беглец был пойман и привезен связанным. Петр Великий де погрозил ему пальцем, но на чепь не посадил. Дмитрий не верил, что царь простит: у Петра длинная память. Он удрал, помогли ему староверы, затянули к себе в леса. Таким образом он и попал на Урал («Бред, бред, а и возможно это»), оттуда и пошла уже более или менее видимая рабочая династия Герасимовых. Марья Семеновна копнула документы — и здесь, в старых листах, нашлись записи о беглых и погибших, о запоротых и с рваными ноздрями — род Герасимовых славился не только умением работать с металлом, но еще и строптивостью. А еще в роду как-то больше дюжили женщины, мужчины же были хлипче баб. Или просто не везло?… Если где шла война, то Герасимов редко с нее возвращался, приходила эпидемия — и она тоже отзывалась на каком-нибудь Герасимове. А женщины были много устойчивей. Таким образом, судьба рода в какой-то степени оказалась в руках женщин, строптивых, характерных, а потому зачастую безмужних. Они-то и понесли родовое знамя. Их внебрачные дети тоже были Герасимовы — в корне рода в конце концов стали женщины, вроде самой старухи.

А теперь? Она призадумалась над вопросом, в кого пошел единственный внук, в Мослаковых или Герасимовых? По смазливости — в Мослаковых, по ершистости — в Герасимовых. И если в них парень, то не выдержит испытаний, а если в мать, тогда есть надежда.

— Другой такой стервы поискать надо, — проворчала старуха. И была права.

3

Так что выше Дмитрия была кое-какая родовая история, а ниже — просто-напросто предположения. Наверное, Герасимовы живали в рабочих слободах, кузнечили в монастырях и на князей. А впрочем, кто их знает? Старуха делала отсчет с Дмитрия. И было видно, что тысячелетия царствования Герасимовых над металлом и механизмами еще надо добиваться. Знать бы их подробно, было можно сплюсовать годы, но против такой уловки старуха восставала. К тому же, могло быть по-разному. Наверняка многих Герасимовых тянуло к земле. Нет, было во всех определенное движение к заводу. Скажем, брак отца и матери, вроде бы, случайный, и все же нет в нем случайности, а именно движение. И казалось бы, ну, приехала девушка с отцом к родичам в тайгу, благо пароходы стали ходить по Оби. Чего проще! Ан, это не просто, это сходились две линии мастеровых — одних промышленных пролетариев и других, кузнечащих по тайге умельцев (но и крестьян). Случайность? Вроде бы и случайность, да смахивающая на закономерность, в свою очередь похожую на случайность, которая… Они там были один раз в деревне: приехали — уехали, Наталья с отцом. Но года через три заневестилась Наталья и твердо решила не выходить замуж за бедовых мастеровых. В ней был очерчен образ мужа, твердого и очень спокойного человека, работавшего на заводе, но могущего работать и сам по себе, имевшего огород, лошадь, корову. Словом, Семен-кузнец их дальняя таежная родня.