Страсти по Веласкесу - [53]

— Не слишком много, — пробормотала я.

— Все, что смогли найти, — холодно произнес президент.

— Неужели больше никаких фактов? — жалобно пискнула я, с робкой надеждой заглядывая в глаза хозяина кабинета.

Тот состроил непроницаемое лицо и процедил:

— Никаких.

— Но мы же договаривались… Вы обещали, что поищите сведения о родственниках и друзьях… — невнятно забормотала я с растерянным видом.

Но президент безжалостно пресек мои причитания и твердо заявил:

— Не понимаю вашего недовольства. Все условия, оговоренные в нашем с вами соглашении, мы честно выполнили. Вам предоставлен самый полный отчет, какой только возможно. Основные факты биографии фигурантов изложены, упоминания о родителях, женихах, соседях, невестах, кузинах, на которых вы очень настаивали, присутствуют. Какие еще к нам могут быть претензии?

— Но этого мало, — мяукнула я.

— Сколько есть! — грубо отрезал он.

— А если я в суд подам? — неуверенно промямлила я.

— Да пожалуйста, — развеселился мой собеседник. — Только на лишние деньги попадете. Мы без труда докажем, что при отсутствии архивов сделать больше просто невозможно.

Я слушала его с потерянным видом, а он вдруг перестал смеяться и сурово приказал:

— Идите в кассу и платите! Между прочим, эта жалкая сумма даже наших расходов не покроет. Чтобы выполнить ваше поручение, пришлось задействовать всех наших сотрудников. Часть работала в московских архивах, а часть выезжала на места…

— Не могу понять, с чего это вы вдруг решили, что мои уши подходят для развешивания вашей лапши, — задумчиво произнесла я.

Президент недоуменно посмотрел на меня:

— Простите?

— И не подумаю! Что вы там плели про деньги? Их не хватает на покрытие расходов? Как интересно! Это ж какие командировочные нужно платить сотрудникам, чтобы за несколько дней профукать две тысячи долларов? Несколько сотенных в день? Представляю, какое впечатление это произведет на судью, месячный оклад которого — пять-семь тысяч. Да вы одним этим заявлением подпишите себе обвинительный приговор. А когда я упомяну о картине Веласкеса…

— Какая картина? При чем здесь картина?

— Вы же рылись в архивах, должны знать, о чем речь, — ехидно заметила я, от всей души наслаждаясь его замешательством. — Картина Диего Веласкеса была гордостью Батуриных, они хранили ее многие годы, но в тысяча девятьсот тринадцатом году полотно было украдено. Если бы вы серьезно отнеслись к поставленной перед вами задаче, то должны были знать об этом.

— Вы блефуете! — взвизгнул глава академии, растеряв от накатившей злости весь свой лоск и светские манеры.

— Я ведь могу и документы предоставить. Картина действительно существовала, а возможно, существует и по сей день. Во всяком случае, некоторые так считают.

Довольная своей маленькой победой, я улыбнулась и задушевно пообещала:

— Будьте уверены, одним судом я не ограничусь. Не успокоюсь, пока вашу академию с землей не сравняю. Знакомых у меня тьма, и я вас на всю Москву ославлю. На каждом углу буду рассказывать, что ваше заведение — просто шалман, где лохов на деньги разводят.

— Чего вы добиваетесь? — прохрипел он.

— Справедливости! — с пафосом ответила я.

— Хорошо! Забирайте деньги, забирайте бумаги и уходите. И сделайте так, чтобы я больше вас никогда не видел.

— Я не отказываюсь платить, — возразила я. — Я куплю эти сведения, но за разумную цену.

— И какая сумма вам кажется разумной? — обреченно спросил президент.

— Две тысячи вы уже получили, — рассудительно заметила я. — Будь справки пообширнее, я бы еще приплатила, а так, думаю, и их за глаза хватит.

— Идет!

— Не перебивайте. Я еще не все сказала. Так вот… Я оставляю эти деньги в обмен на уже имеющиеся факты плюс дополнительные сведения о Мансдорфах.

Это была уже, конечно, наглость с моей стороны, но уж очень хотелось проучить этого самодовольного индюка. Ну, и надежда получить важную информацию на халяву тоже сыграла не последнюю роль.

Он принял мои требования без возражений:

— Кто такие эти Мансдорфы — вы знаете?

— Дворяне. Владели имением Павловка во Владимирской губернии.

— Хорошо. Сейчас посмотрим, что можно сделать, — пробурчал мой собеседник и, подняв телефонную трубку, сердито приказал:

— Пусть посмотрят, что у нас есть на Мансдорфов. Владимирская губерния.

Через несколько минут в кабинете неслышно возникла секретарша с компьютерной распечаткой, и осторожно положила ее перед начальником:

— Тут все, что удалось найти. Мы Мансдорфами никогда специально не занимались, поэтому материла на них мало. Только то, что случайно встречалось в процессе других разработок.

— Хорошо. Вы свободны, — раздраженно буркнул начальник, и бедную девушку как ветром сдуло.

— Пожалуйста, — с отвращением посмотрев на меня, процедил президент.

Я ответила ему полным тихой ласки взглядом, от которого хозяина кабинета так и передернуло, и занялась принесенными бумагами.

«Мансдорф Август Иванович, барон, — читала я, — родился в 1854 году в Петербурге, последний владелец имения Павловка. Имел обширные земельные угодья во Владимирской и Харьковской губерниях, а так же собственный дом на Маросейке в Москве. Получил образование за границей в Лейпцигском университете, много путешествовал, подолгу жил в Италии. Был известен как ценитель и большой знаток живописи. В его имении Павловка хранились ценнейшие коллекции произведений искусства, которые он собирал в течение всей жизни. Современники называли Павловку «маленьким Лувром». Был женат, но сведения о жене очень скудные. В документах есть упоминание о том, что она была значительно моложе него и происходила из хорошего, но обедневшего рода».