Страсти по рыжей фурии - [45]

Сейчас пара не было, но все равно это место пугало меня и притягивало. Узкий, длинный и темный коридор заканчивался квадратиком света – как возвращение из клинической смерти.

Я сняла резиновые шлепанцы и осторожно стала спускаться по ступеням в воду. Она была голубовато-синей и зеленоватой – в зависимости от угла падающего на нее света, кафельные квадратики на глубине причудливо меняли свои очертания. Откуда-то снаружи глухо раздавалась музыка – тягучие странные звуки, искаженные барьером, опущенным до уровня воды, зимой он не пропускает в помещение холод с улицы.

Я вдохнула воздуха в легкие и нырнула под барьер...

Светило солнце, народу и вправду было мало. Я взглядом нашла свободную дорожку на воде и поплыла к ней.

Постепенно, с каждым гребком ощущение тяжести покидало меня, словно здесь, в воде, обычные житейские проблемы имели совсем другой вес. Я вдруг представила себя маленькой золотой рыбкой в своем аквариуме, беззаботно вьющейся над макетом затонувшего галеона.

...В прошлом году, в декабре, я болела гриппом. Температура поднялась чуть ли не до сорока, состояние было ужасное – все тело в огне, суставы словно выворачиваются наизнанку. Митя тщетно поил меня какими-то новомодными лекарствами, укутывал в одеяла – ничего не помогало. Строгая докторша из поликлиники предлагала отправить меня в больницу, но больниц я боялась смертельно.

Однажды ночью я проснулась – Митя сидел рядом.

– Почему ты не спишь? – удивилась я сквозь жар, потом снова закрыла глаза и пробормотала в забытьи: – Ненавижу декабрь... Самое темное время года. Хочу лета и свежей клубники. Митя, а ты любишь клубнику?

Когда я перед рассветом снова открыла глаза, то рядом со мной на столике стояло блюдце с ярко-алыми ягодами, источавшими изумительный летний запах – запах мечты и счастья. Мне показалось, что я все еще брежу.

Мити в комнате в тот момент не было, я положила одну ягоду в рот и удивилась, что она в самом деле настоящая, в то же время совсем не думая о том, где и как мой любимый искал ягоды посреди ночи. Скоро, буквально на следующий день, я уже чувствовала себя вполне сносно, и мысли потекли по нормальному руслу: подумаешь, клубника среди ночи! В наше время круглосуточно работающих супермаркетов, где можно найти и манго, и анчоусы, разве это проблема?

...Вода в бассейне резко пахла хлоркой, но этот запах меня не раздражал, я с детства привыкла к нему. Я проплыла двести метров брассом, потом еще столько же кролем, а затем медленно, уставившись в ярко-синее небо, стала дрейфовать на спине, отдыхая и собирая свои мысли в единое целое.

Отличное решение пришло мне в голову – пусть все остается по-старому. Эта странная ситуация с двумя мужчинами, которые одинаково дороги моему сердцу, авось сама как-нибудь рассосется.

Я доплыла до бортика, скосила глаза влево – там ходил мрачный работник бассейна, наблюдавший за порядком на воде, а потом, пользуясь удобным моментом, глубоко нырнула... Вообще-то нырять запрещалось, но я не могла удержаться от искушения – там, под толщей воды, мир был совсем другим. Кстати, Митя собирался в конце осени отправиться со мной на Кубу – говорят, занятия дайвингом в тех местах особенно хороши. Неужели мне придется отказаться от этой поездки? Я не знала, сможет ли мне Серж предложить то же самое...

Под водой, за стеклами моих специальных, для плавания, очков, переливался зеленовато-желтый свет. Я коснулась пальцами дна и уже хотела подниматься наверх, как вдруг передо мной откуда-то сбоку метнулась тень. Боковое, немного искаженное очками зрение не сразу смогло определить, кому принадлежала эта тень, и в первый момент мне стало не по себе, словно я увидела плавающую в бассейне акулу.

Я вздрогнула, затрепетала, как заметившая хищника рыбешка, но тут же поняла, что это никакая не акула, разумеется, а другой ныряльщик – некто в темных плавках, резиновой шапочке серебряного цвета и в черных очках, за которыми глаз не было видно. Растопырив руки, он подплыл ко мне ближе и показал язык.

Все это произошло очень быстро, буквально за несколько секунд – я тут же поднялась наверх, отлепила от глаз очки с твердым намерением отчитать нахала.

Но вместо одного их вынырнуло целых три – вероятно, еще двое подплыли с другой стороны. Смотритель в это время зевал, глядя на полет вороны в небесной вышине. «Бездельник!» – презрительно подумала я, хотя только что сама нарушила правила.

Потом мое внимание перешло на трех любителей порезвиться в глубине.

– Это свинство, – сказала я им. – Вы меня напугали. И вообще, здесь нырять запрещено.

– А вы что делали? – лукаво спросил один, оперевшись локтями на разделяющий дорожки трос.

– Это вас не касается, – мрачно ответила я. – Может, я уронила что-нибудь на дно.

– Правда? – серьезно спросил другой – тот самый, что показал мне язык под водой. Черные очки он прилепил ко лбу, и я увидела, что глаза у него того же неопределенного зеленовато-коричневого цвета, как кафель на дне бассейна.

– Вам-то что?

– Мы бы вам помогли. Анатоль, поищем? – Он обернулся к третьему – унылому юноше с посиневшими от долгого плавания губами.