Страсти по рыжей фурии - [38]

– И что же тебе больше всего нравится? – кокетливо спросила я.

– Твои веснушки. – Он посадил меня на колени. – Ты настоящее солнышко, все золотое – аж глаза ломит!

– Значит, я красивая?

– Бе-есконечно! – шутливо пропел он и поцеловал меня в шею. – И вообще, это, кажется, очень модно сейчас.

– Что?

– Веснушки. Выглядит так беззащитно...

– Я выгляжу беззащитной?

– Иногда. Женщина с веснушками всегда будет выглядеть юной. Вот ты смотришься лет на десять младше своего возраста.

– Спасибо, дорогой. – Я нежно поцеловала его в ответ. – Ты мастер на комплименты.

– Это не комплимент, а истинная правда! Брови и ресницы у тебя тоже рыжие.

– Брови и ресницы я крашу, – машинально возразила я, а сама вдруг подумала – что, если передачу видел и Серж Мельников? Шурочка, конечно, наговорила кучу псевдонаучной чепухи, но он может действительно появиться на горизонте – «здрасьте, я тут вас недавно опять по телевизору видел!».

Я встала и подошла к аквариуму, вгляделась в зеленоватую полутьму – передо мной мелькали серебристые силуэты рыб, и это бесконечное движение успокаивало меня.

– Кажется, одна из рыбешек разродилась мальками, – сказал Митя, наблюдая за мной.

– Я не вижу...

– Значит, уже сожрали. Надо было отсадить.

Мне вдруг нестерпимо захотелось плакать. «Я не понимаю, люблю его или нет, – подумала я о Мите. – Если любовь – что-то острое, очевидное, окончательное, то у меня ее нет. Но этот человек для меня – как воздух, с ним необыкновенно легко, с ним я такая, какая есть. Без него мне будет очень плохо».

Заметив, что я тоже на него смотрю, Митя улыбнулся...

Тридцать первое июля. Жара уже спала, но теплая погода еще оставалась, воздух был – словно парное молоко.

Я шла домой от метро, в открытом платье, беззаботная и счастливая, и все проходящие мужчины мне улыбались. До мужчин мне не было никакого дела, но все равно – пустячок, а приятно... Я думала о том, что Шурочка проиграла мне бутылку коньяка – сегодня последний день нашего пари. Тоже – пустячок.

Впереди показался киоск – в нем я всегда покупала газеты. Я была уже метрах в десяти от него, как вдруг из-за его угла вышла знакомая фигура. Я еще ничего не успела сообразить, но сердце у меня забилось как сумасшедшее. Серж!

«Это просто совпадение, – машинально подумала я. – Случайная встреча».

Мне стало так жутко, что я, опустив глаза, решила пройти мимо – авось он меня не заметит, и не состоится эта странная, случайная встреча, мы просто разойдемся в огромном городе.

Киоск был уже позади, когда я услышала:

– Таня!

Я была взрослой, самостоятельной женщиной, я многое знала и многое испытала, но этот голос вызывал во мне какое-то первобытное, неконтролируемое чувство. Я была совершенно беззащитна перед бархатной, чуть хрипловатой модуляцией звуков, из которых он сложил мое имя. Кто-то из известных сказал, что люди боятся бездны не только потому, что могут упасть туда нечаянно, но и потому, что могут сделать это нарочно.

Я вздрогнула и медленно обернулась.

– Таня...

Он шел ко мне ленивой, разнеженной жарким летом походкой городского человека – фирменные джинсы, свободная майка, легкие удобные сандалии на босу ногу, чистые мягкие волосы до плеч, под локтем – свежий номер спортивной газеты.

Мне совсем не было жалко бутылки коньяка, которую я проиграла Шурочке, – у меня появилось чувство, что я потеряла нечто большее.

– Сергей, – просто, без всяких интонаций, произнесла я его имя.

– Здравствуй. – Он взял мою руку и поцеловал. Обычный жест мужской вежливости, но мне показалось, что руку прижгли раскаленным железом.

– Улица полна неожиданностей, – усмехнулась я довольно криво. – Какими судьбами? Впрочем, что я говорю – случайно, наверное...

– Нет, не случайно. Я хотел тебя увидеть.

– Как это мило, – промямлила я – ничего умнее не пришло мне в голову.

Серж глядел на меня неотрывно. Глаза у него были большие, голубовато-серые и безмятежно-спокойные, слегка утомленные – как вечернее небо.

– Давай посидим где-нибудь. Ты не торопишься?

– Нет. А где?

– Где хочешь.

Голова у меня совершенно ничего не соображала.

– Лучше ты сам придумай...

– Здесь недалеко, минут десять пешком, – остановка речного трамвайчика. Ты бы хотела прокатиться по Москве-реке?

– Да! – ответила я с неожиданным энтузиазмом. – Это было бы замечательно! – Кафе и прочие заведения меня совершенно не привлекали – грех было сидеть в них в такую погоду.

Мы пошли в сторону Китайгородской стены.

– Не могу забыть нашу вечеринку в марте, – тихо произнес Серж.

– Конечно, столько впечатлений – Мусатов, Бубнилова, вечная староста Пирогова...

– Нет. Только ты.

У меня мурашки по спине побежали, хотя день был ясный, теплый.

– Почему я?

– Сейчас сядем на трамвайчик, и расскажу. Подожди немного, это серьезно...

– Я терпеть не могу ничего серьезного! – взмолилась я. – Меня такие заявления просто пугают.

Он опять поцеловал мне руку – мягко, успокоительно, но лучше бы он этого не делал... Все демоны, которые дремали в моей душе последние десять лет, вдруг проснулись и заметались черными тенями, заставляя забыть всё и вся и видеть одни только эти голубовато-серые глаза.

Серж купил билеты. Пассажиров в этот час и в это отпускное время было мало, в основном туристы с кинокамерами. Я выбрала места на открытой палубе, Серж принес холодного пива из буфета.