Страсти по принцессе - [16]

Сходить, что ли, к Бони за пулеметом? Нет, не похоже, чтобы в гостиницу забредала здешняя фауна, иначе непременно остались бы следы, сломанная дверь хотя бы. А от Князя Тьмы следует ожидать более сложных пакостей, нежели некий зубастый обитатель вод. Да и бурун быстро продвигается по каналу, уходя в реку…

Сварог плюнул, вернулся в спальню, стянул штаны и полез в постель, твердо решив перед сегодняшней неизвестностью еще хоть пару часиков отработать взаимодействие щеки с подушкой. Мара шевельнулась, сонно спросила, не размыкая глаз:

— Что такое?

— Пописать выходил, — успокоил ее Сварог, чмокнул в щеку и подгреб под голову подушку.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ БУДНИ ГУЛЛИВЕРА

Как следовало из докладов, ночь для всех остальных прошла спокойно.

Никто, похоже, и не заметил настигшего перед рассветом приступа мертвого сна — потому что и так спали без задних ног. Один Шедарис, дежуривший последним, выглядел чуть смущенно — раздумывал, признаться или нет, что заснул на посту.

Сварог, пихавший в свою седельную суму охапку увлекательных навигаторовых книжек, посмотрел на бравого капрала и, не вставая с корточек, хмыкнул:

— Да знаю я, что ты дрых…

— Командир, да со мной такого отродясь не случалось, курвой буду…

— Не переживай, — сказал Сварог. — Ты тут ни при чем совершенно. Потом расскажу…

Он задумчиво достал из-под стола загадочную «дверную ручку», прикидывая, кинуть ее обратно или взять с собой. Глаза у капрала и вовсе полезли на лоб:

— И у тебя, командир?

— Ты о чем?

— Об этой штуковине. Я ее у тебя что-то раньше не видел…

— Ничего удивительного, — сказал Сварог. — Я ее здесь нашел.

— Сейчас, сейчас…

Капрал бомбой вылетел в дверь, прогрохотал сапогами по коридору и вскоре вернулся. Протянул Сварогу бронзовую штуковину. Форма другая, узоры не те, завитушки-лепестки на конце штыря ничуть не похожи — и все же некое неуловимое сходство стиля и исполнения поневоле заставляет предположить, что обе ручки вышли из одной мастерской. Разве что капралова уже покрыта зеленой паутиной да изрядно поцарапана.

— А у тебя твоя откуда? — спросил Сварог.

— Когда служил на Сильване, был у нас один, родом, кажется, из Лорана. Штуку эту он берег пуще добычи. И после второго ведра начинал напускать тумана — мол, это его талисман на самый крайний случай. Убережет, если припечет так, что другого выхода не будет. Только не уберег. Получил он топором по башке в одной дурацкой стычке, мозгами раскинул так, что любо-дорого… Ну, его барахлишко потом разыграли на всех, как водится. Эта хреновина мне и досталась. Выбрасывать жалко — вдруг это и в самом деле талисман и найдется знающий человек, научит с ним обращаться? Мне кажется порой, тот чудак и сам не знал, как эта штука работает и для чего служит, иначе давно проговорился бы, хоть намеком…

— А про Древние Дороги ты что-нибудь слышал? — спросил Сварог.

— Про них только одно и известно — что соваться туда может только полоумный. Такое впечатляет, командир: когда о чем-то ничегошеньки не известно, но твердо оговорено, что дорожка туда — верный путь для самоубийц. Предки…

Пинком распахнув дверь, вошла Мара, чернее тучи. На конце обнаженного клинка она несла какой-то черный, сморщенный комочек, пронзительно вонявший паленым.

— Это еще что? — поинтересовался Сварог.

— А это наш бывший поводырь. Клубочек бабкин, извольте любить и жаловать.

Сварог помотал головой:

— Тьфу ты, до чего мелко… Это он, должно быть, сгоряча. — Предупреждая вопросы, сказал самым непререкаемым тоном: — Вот что, соколы мои, живо завтракать. Сгорел наш клубочек, сгорел. А чего же вы хотели — пройти по этим клятым местам весело и игриво, без малейшей неприятности?

— И кони так держатся, словно на них домовой катался… — задумчиво добавил Шедарис.

— Катался, — согласился Сварог. — Есть тут домовой…

— Как же мы теперь, без поводыря?

— А по солнышку, — сказал Сварог. — Как пращуры наши в незапамятные времена. Благо солнышко в должном месте и никаких фокусов пока что не выкидывало, гуляет по обычному маршруту. — Он решительно сунул свою «ручку» среди прочих вещей. — Так что — надеемся на лучшее и готовимся к худшему. Особая точность тут не нужна, нам бы к морю выйти, и ладненько…

…Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.

Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.

Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.

Временами Сварогу казалось, что отныне он на веки вечные возненавидит коней и в жизни не полезет в седло, а сядет лучше на раскаленную плиту и высидит на ней битый час без всякого ущерба для задницы, давно уже превратившейся в сплошную мозоль. Он утешал себя тем, что Паколету с теткой Чари, самым некавалерийским в отряде людям, приходится еще хуже, однако ж они не жалуются и как-то притерпелись.

Собственно, больше всего его доставала скука. Скорость лошади — это всего лишь скорость лошади. Чересчур уж медленное перемещение для того, кто привык к другим скоростям, тем более что ничего вокруг не происходит, нет погони, нет угрозы, остается покачиваться в седле и за неимением других занятий — думать, думать, думать. Тянутся равнины, тянутся леса — редколесье, густолесье, попадаются холмы и скалы, озерца и овраги, ручьи и небольшие болотца. Но ни разу не попалось больше не то чтобы строения — поросших травой развалин. Ни единого сооружения или предмета, к которому прикасалась бы человеческая рука. И никаких скелетов. И ничего живого.