Страсти оперной дивы - [5]

Дяденьки тоже растянули губы в ответ.

– А что это вы… спрятались, что ли, здесь? – в свою очередь поинтересовалась я.

– Да нет… как сказать, – замялся Рацкевич. – Там эти… фанаты эти… знаете… только головная боль от них. Сейчас машина подъедет… тогда и выйдем. Встречать.

Обещанная машина показалась на перроне уже через несколько минут.

Неизмеримо длинный, блистающий зеркально-черными боками лимузин выдвинулся из какого-то загадочного закоулка и остановился на перроне, невдалеке от толпы.

– А откуда здесь можно заехать? – с любопытством оглядывая пространство, поинтересовалась я.

– А там есть… есть такое… местечко, – как-то неопределенно проговорил Рацкевич, по-видимому, не желая выдавать военную тайну.

Вскоре после появления лимузина послышался шум приближающегося поезда, и толпа поклонников оживилась.

Рацкевич тоже забеспокоился, как-то затоптался на месте, и лицо его снова стало испуганным.

– Идемте уже, – повелительно прозвучало солидное контральто Агнессы, и делегация вышла из своего укрытия.

В это же время из вагона показалась долгожданная звезда.

В едином порыве толпа хлынула ей навстречу, и хотя перед Измайловой шли двое мужчин, пытаясь сдерживать эмоции фанатов и прокладывать дорогу, это у них не очень получалось. Желающих было слишком много.

Измайлова, высокая брюнетка, не совсем такая, как на отшлифованной редакторами фотографии, но все-таки довольно похожая, остановилась и стала раздавать автографы.

Краем глаза отметив тетю Милу, пытающуюся пробиться к заветной подписи, я в составе официальной делегации, стараясь соблюдать деликатность, стала постепенно, сквозь толпу приближаться к Измайловой.

Мы были уже довольно близко, и Рацкевич даже начал приветственную речь, но толпа все напирала и, кажется, с каждой минутой становилась все больше. Действительно, заметив оживление, к вагону стали подходить другие пассажиры, выходили ожидающие из здания вокзала, и вскоре на перроне началось настоящее столпотворение.

Каждый стремился что-то сказать, и в этом потоке нельзя было разобрать ничего, кроме отдельных громких выкриков.

– Принцесса! Богиня! – неслось от одного края толпы.

– Подстилка! Шлюха! – долетали крики с другой стороны, и, ни на минуту не забывая о том, для чего я пришла сюда, я повернула голову в этом направлении.

Как выяснилось, обернулась я очень вовремя. Пущенный неизвестным адресатом, в Измайлову уже летел переспелый помидор, готовый вот-вот брызнуть соком и привнести в элегантный костюм певицы свое яркое дополнение.

Молниеносным движением руки я отразила атаку. Помидор ударил в мою подставленную ладонь и, расплющившись, бесславно излил свои соки на асфальт перрона.

Тем временем Изольда вместе с официальной делегацией пыталась пробиться к лимузину, и поклонники, догадавшись, что вожделенный кумир скоро исчезнет из их поля зрения, стали напирать с удвоенной силой. Тычки и вежливые оттирания корпусом сменились откровенными ударами, каждый стремился дорваться, ухватить последний шанс, и начавшаяся давка уже создавала угрозу самой звезде.

Я была уже достаточно близко и тоже решила не церемониться. Одарив парочкой незаметных, почти без размаха ударов некоторых особо резвых шалунов, от чего те моментально присмирели, я протиснулась, наконец, к самой Измайловой и, крикнув, чтобы она шла за мной, стала пробиваться к лимузину.

Вот когда на деле я смогла убедиться, что то, что показывают в кино, – не всегда сплошная выдумка. Наше продвижение сквозь орущую толпу до такой степени напоминало один из эпизодов «Телохранителя», что на мгновение я даже притормозила. Но раздумывать было некогда. Лезли со всех сторон и, пытаясь оттолкнуть конкурента, так и норовили угодить по физиономии любимой звезде.

Раздавая удары направо и налево, уже окончательно забыв о церемониях, я следила только за тем, чтобы, расталкивая очумевших фанатов, не угодить куда-нибудь в солнечное сплетение той самой клиентке, которую я должна защищать.

Приветственные выкрики как-то заметно поуменьшились, теперь все чаще доносилась нецензурная брань, но заветные дверцы лимузина были уже близко.

Кроме водителя, в машине, по-видимому, не было больше никого – все встречающие ждали на перроне в составе уже известной мне делегации. Поэтому открыть нам дверь никто не вышел. Водила, похоже, и сам до смерти перепугался и решил – залазьте сами как знаете.

Пробившись к машине, я взялась было за дверь, но напирали с такой силой, что мне пришлось «поуспокоить» еще пару-тройку активистов, чтобы получить возможность ее открыть.

Почти затолкнув в салон Измайлову, я дождалась, пока следом за ней протиснутся туда остальные члены делегации, и, сделав в виде прощального подарка еще несколько ударов без особого прицела, тоже пробралась внутрь и захлопнула за собой дверь.

– Полный вперед! – бодро скомандовала я, и машина поползла медленнее улитки, с трудом пробираясь сквозь толпу настырных фанатов, видимо, все еще надеющихся каким-то чудом заполучить автограф.

– Ну Евгения… Ну это… просто… просто шок, – не находил слов Рацкевич, сияя изумленным взглядом. – Просто не знаю, как без вас мы бы выбрались из этого… ада. Прошу любить и жаловать, Изольда, – ваш телохранитель Евгения Охотникова – суперспециалист и супергероиня сегодняшнего дня.