Страшный суд начался - [7]
Однако в том же стихе 8 мы видим еще одно непонятное слово — «инопланетяне». Именно эти загадочные «инопланетяне» впоследствии посетили святого Эриха Скайя.
Членам Совета было хорошо знакомо слово «планета». Оно означает «небесное тело». Следовательно, слово «инопланетяне» означает «прибывшие с иной планеты», то есть с некоего небесного тела, не имеющего никакого отношения к Земле. Кроме того, в этом слове присутствует и частица «ино», показывающая, что они были «иными», пришельцами из «иного мира». А это означает, что они могли быть либо посланцами Всемогущего Бога, либо потомками этих посланцев. У членов Совета Посвященных на сей счет не было ни малейшего сомнения. На святого Эриха Скайя воззрел не кто иной, как сам Всемогущий Бог, направивший к нему одного или даже многих посланников. Вторая часть фразы в стихе 8 не оставляет места для других возможных прочтений: «…но инопланетяне долгие годы более не показывались, и так было до тех пор, пока они не посетили Эриха Скайя».
Не следует забывать, что высокообразованные и духовно чуткие братья монастыря долго ломали головы над разгадкой смысла этого текста. И ответ пришел к ним, словно озарение. Всемогущий Бог попустил, чтобы весь мир, погрязший в пучине греха, был уничтожен. Таким образом, Великое Истребление — это кара, которую Бог ниспослал людям ради очищения земли. Но, поскольку Всеблагой Господь в Своем неизреченном милосердии не пожелал полной и окончательной погибели рода человеческого, Он избрал нескольких безгрешных и достойных мужей и жен, которым было суждено пережить Катастрофу. Им предстояло стать родоначальниками нового человечества.
Это мнение приобрело еще большую весомость, когда наиболее проницательные мыслители разгадали значение имени Эриха Скайя. Дело в том, что камень святого Берлица интерпретировал эту фамилию как «sky», что означает «небо». Таким образом, фамилию Скайя можно перевести как «небесный». Что же касается имени Эрих, то это слово легко распадается на две составляющие: «Эр» (Еr)[16] и «их» (ich)[17] Таким образом, «Эр» означает лицо, а «Их» — Божественный принцип. Итак, имя Эрих — это не что иное, как «Он — это Я» или «Я в нем»[18] Поэтому вполне логичным представляется утверждение, что в имени и фамилии Эриха Скайя заключена вполне конкретная информация или, лучше сказать, — послание, а именно: «Я (пребываю) в нем и явился с неба» (Sky).
Брат Иоханнес, потомок святого Иоханнеса Фибага, которому принадлежит эта глубокая и проникновенная гипотеза, был награжден за нее орденом Мыслителей.
После четырех с половиной лет занятий от первоначального числа новичков, которых, напомним, было восемнадцать, верными науке остались всего трое. Остальные начали трудиться в аббатстве, неся различные послушания по хозяйству или в поле, и у всех девушек, принявших посвящение, появились на свет первые дети.
Маркус и Валентин, пережив период исканий, согласились с правотой господствующих взглядов и начали выступать с лекциями в аббатстве. Христиан же остался сомневающимся и непокорным. Он потратил много сил, стремясь получить разрешение ознакомиться с текстом «Откровения святого Эриха Скайя». Однако это «Окровение» считалось тайным Писанием, знакомиться с которым имел право только лично правящий аббат. Проницательный разум Христиана не мог найти успокоения до тех пор, пока ему не будет позволено проникнуть в сокровенные тайны веры. И он решил стать аббатом.
Путь к вершине власти в аббатстве был долгим и трудным, и на нем нередко встречались сети интриг. Будущий аббат должен был уметь сохранять равновесие между Советом Посвященных и старостами владений за пределами аббатства. К тому же Христиан ни с кем не мог поделиться своими сокровенными раздумьями. Что ему оставалось делать, ведь он стремился подняться на вершину административной власти в аббатстве только ради того, чтобы получить доступ к тайному «Откровению святого Эриха Скайя»?
Шли годы, и Христиан все больше и больше замыкался в себе. Он посвящал все свое время ученым занятиям, стараясь держаться в стороне от других. Люди из его окружения полагали, что он стремится сохранить в душе священное пламя веры, пылавшее в ней. Что ж, они были правы, однако они не знали, что источником, поддерживавшим пламя в его душе, была не вера, а как раз наоборот — сомнения в общепризнанной трактовке Писания. Христиан хотел обрести знание, а не веру. Штудии текста Писания с бесчисленными комментариями и толкованиями к нему, практиковавшиеся членами Совета, превратились в нагромождение всевозможных домыслов и откровенной чепухи. Каждый член Совета считал свое мнение по поводу того или иного места в Писании неопровержимым и окончательным и всячески старался придать своим взглядам побольше веса. В новых списках и переизданиях «Книги патриархов» из ее текста исключались все более и более крупные фрагменты, поскольку они, по мнению
