Страшный суд - [76]
Ха уезжает далеко, за детские представления о дали. Провожают ее товарищи, бегущие вокруг с криками и толкотней. Под яркими солнечными лучами вижу ее более живой и знакомой.
Смеющаяся вся — от верхушки своего «конского хвоста» до порванных сандалий, — устремленная вперед, спотыкающаяся о детей, которые наваливаются на нее, чтобы прикоснуться к ней в последний раз, она идет прямо в неизвестность.
И все больше отстает от нас ее мать.
Безмолвная восковая рука нам машет, благословляя как со старинной иконы. Детская ручка ей отвечает, рассеянно высунувшись на ветер, образовавшийся уже от движения «джипа».
Этим утром едем в Ханой. Ха с любопытством глядит вокруг. В первый и в последний раз она видит свою родину.
Пейзаж с преобладанием воды. Буйвол в тине и воде рисового поля по самую спину. Девочка, усевшись на буйвола и держась одной рукой за его рог, другой выдергивает какие-то корешки.
Узкобедрые, плоскогрудые силуэты работающих людей. Островерхие соломенные шляпы. Согнутые спины. Люди сажают рис. Как они нежны с ним, берутся за стебельки, словно за детские пальчики. Рисовые поля полны пиявок. Ноги кровоточат.
Девушка корзиной перебрасывает воду с нижнего поля на верхнее. Она поит рис и водой и своей молодостью, черпая и выплескивая свое отражение в воде.
Смотри в последний раз на свою землю!
«Джип» движется по узкой дороге меж двух болот. Впереди показывается повозка, нагруженная чем-то доверху. В нее впряжен веревочной упряжью молодой человек. Сзади тележку толкает девушка. Как разминуться?
Но молодые люди не сердятся. Они как будто даже рады встрече. Разглядывают, но с доброжелательным любопытством. Оттаскивают свою тележку в болото, где она глубоко вязнет одним колесом. «Джип» проходит впритирку. Молодые люди улыбаются нам.
Смотри в последний раз на улыбку своей родины!
Ветерок доносит нежное благоухание лотосов. Их белые чаши застилают болото и поглощают его тяжелый, отравляющий дух.
Вросшие корнями в грязную тину, со стеблями, покоящимися в воде, лотосы на воздухе раскрывают свои царственные цветы. Трудное существование в трех стихиях.
Утро разворачивается в небе как яркий веер. Я бы не уловила всех бесчисленных оттенков восхода, если бы они не отражались в воде.
Вода мне преподносит их словно еще более тонкими, трепетными, интимными. И еще более неуловимыми. Но в этом и состоит их главная прелесть.
Смотри в последний раз на красоту своей родины!
Надо проехать по узкому бамбуковому мостику, заменившему стальной мост, чей перебитый хребет виднеется над рекой справа. «Джип» пробирается по деревянным перекладинам, как по клавишам.
Посреди мостика мы встречаемся с пожилой женщиной, несущей на голове плоскодонную корзину с красноватой землей. Не можем разъехаться и разойтись. Женщина молча соображает и возвращается назад к началу моста. Становится в стороне, пережидая, пока проедем. От тяжести она окаменела как колонна. Но ни один мускул на лице не выдает досады или нетерпения.
Как раз у конца мостика в «джипе» что-то заело. Шофер бросается под машину. Я бездействую. Статуя с корзиной на голове ждет, не шелохнувшись.
Смотри в последний раз на терпение своей родины!
Вот мгновение, о котором я так долго мечтала. Остаемся с Ха наедине в отеле в Ханое. Стоим одна против другой.
Что же дальше?
Говорит мне что-то похожее на «чик-чирик». Отвечаю ей по-болгарски вопросом:
— Что ты мне чирикаешь, птичка?
Смотрит на меня испугавшись. В это мгновение она открывает, что можно разговаривать не понимая. Это ошеломляет ее таким громовым ударом, что парализует язык. Онемела. Раз кто-то может не понимать, что ты ему говоришь, и раз ты не понимаешь, что он тебе говорит, тогда слова не заслуживают никакого доверия. И целых три месяца ребенок не произносит ни слова.
Потом, когда слова чужого языка начинают сами возникать из ее уст, не могу ее узнать. Она, оказывается, болтушка! Для меня останется непроницаемой загадкой, как это она молчала столько времени, какая сила и воля собрались в ней, чтобы задавить в себе вопросы, восклицания, недоумения. И когда? Во время путешествия на другой конец света, при столкновении с совершенно незнакомой и непонятной жизнью. И как она вынесла перегрузку неразделенности?
Начинаю повторять ошибки веков.
Вынимаю из чемодана огромную куклу, купленную в Москве по дороге во Вьетнам. Подаю ее онемевшей девочке, чтобы чем-то заполнить ее одиночество. Девочка выглядит еще меньше и беззащитней перед внушительными размерами куклы. Внимание ее поглощают подробности: русые волосы в модной прическе, длинные ресницы, нейлоновое белье. Далекий мир, вторгаясь куклой, ее пугает.
— Давай выкупаемся! — говорю жестами.
Подчиняется по отсутствию выбора. Раздевается, стыдясь куклы — так она расфуфырена. В ножках остается горка грязной от убежищ одежды. Скелет воробушка. Ввожу ее в ванную, как в камеру смерти. Раньше я боялась входить сюда босиком, все озиралась, ища сороконожек и тараканов. Сейчас из-за этой голышки становлюсь спокойной и бесстрашной, готовой растоптать всех тварей босой подошвой, лишь бы она на меня уповала. Ее слабость и беспомощность делают меня сильной.
Болгарский фильм «Отклонение» — дебют трех художников, которые в других искусствах были уже признанными мастерами.«Отклонение» — первый киносценарий известной поэтессы Благи Димитровой, первая работа в кино театрального режиссера Гриши Перовского и первая режиссерская работа оператора Тодора Стоянова (до этого он снимал фильмы «Герои Сентября», «Димитровград», «Накануне», «Похитители персиков» и др.)Фильм «Отклонение» получил сразу две награды на Московском кинофестивале 1967 года: «Золотую медаль» и премию Международной федерации кинопрессы.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Служба в армии — священный долг и почетная обязанность или утомительная повинность и бесцельно прожитые годы? Свой собственный — однозначно заинтересованный, порой философски глубокий, а иногда исполненный тонкой иронии и искрометного юмора — ответ на этот вопрос предлагает автор сборника «Особенности национальной гарнизонной службы», знающий армейскую жизнь не понаслышке, а, что называется, изнутри. Создавая внешне разрозненные во времени и пространстве рассказы о собственной службе в качестве рядового, сержанта и офицера, В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.